стремительно увеличивалось и тянуло его за борт. Кровавые костяшки пальцев прикрывали то кровавое и уже непонятное место, что было еще мгновения назад лицом. В фиолетовом свете кровь черными линиями стекала по желтому комбинезону. Крик постепенно перерастал в монотонные стоны, шипение и бульканье. Лицо и руки Гро превратились в однородную массу. Крючки с каждым разом забирали в океан куски его плоти, и быстро возвращались за новой порцией. Из горла кровь била фонтаном, падая мелкими каплями на Колла.
Вдруг тело Гро выпрямилось, словно это был приступ, при котором мышцы всего тела испытывали колоссальное напряжение. То, что раньше было лицом, стало издавать сильные шипящее звуки, казавшиеся нечеловеческими. Колла обдал более сильный приступ страха. Он впал в оцепенение. Руки и ноги тряслись. Он не мог их контролировать.
Через некоторое время Гро перестал сопротивляться и его обмякшее тело с тяжестью перевалилось за борт лодки, увлекаемое бесцветными нитями, прямо в кипящую воду розового цвета. Лодка так сильно накренилась, еще чуть-чуть и Колл бы плавал в кипятке. Но все обошлось.
Он крепче прижимал металлические ножницы, лежа на дне качавшейся лодки. Он был полностью охвачен страхом. Его комбинезон был в каплях крови Гро, которые были еще теплыми. Глаза Колла были широко открыты и устремлены сквозь туман в черное небо. Мощное свечение возле лодки со временем постепенно угасло. Пар поднимался от водной поверхности и сливался с туманом.
Позже полумрак начал блекнуть и первые лучи солнца стали тяжело пробиваться молочную завесу.
2. Лимесса. Лигерхальд
Он бежал по улицам со всех ног. Со свинцового тяжело-нависавшего неба лил мощнейший ливень. Одежда – закатанные до колена штаны и белая рубашка – прилипла к телу и сковывала движения. Он ощущал, что его босые ноги с норовистой быстротой топали не по лужам, а по маленькой речушке, бегущей по узкой улочке между домами. Бьющие в лицо капли мешали фокусировать зрение на проносящихся около него уличных деталях. Единственное, что он мог различать – это серые стены домов, выраставших у него на его пути. Серые трех или четырехэтажные однотипные дома блоками выстраивали путь лабиринта, в который он попал. Это был незнакомый город.
За ним гнались. Это была темная, готовая вот-вот взорваться, какафоническая масса непонятных и устрашающих звуков зверей, о которых он, возможно, слышал от учителей или встречал в мифах и легендах. Боковым зрением набегу он делал несколько попыток разглядеть это. Казалось, что темно-коричневая волна хаоса гналась за ним, сметая все на своем пути. Из-за обильного ливня он не мог разглядеть, что же это было. Жизнь была более важным моментом в этой ситуации. Шум, состоящий из злостного рыка, визга, отчаянных звуков, темной стеной преследовал его.
Он то и дело успевал делать быстрый выбор, куда ему завернуть, опираясь только на наитие, вызванное чувством страха и инстинктом самосохранения. Ни о чем другом думать