все надоедает, сколько раз я менял этот скучный мир? Так почему он не может быть хорошим? Создать утопию, в которой обязательно появится бунт, было… интересно… недолго.
День последний. Рассвет. «звук выстрела» грохот….
Босиком по пляжу
Есть я и ты, и несколько секунд,
Когда дыханье в страхе замирает.
Я знаю то, что не стареет и не тает;
И есть глаза, которые не врут.
Среди унылых будней мы погружались в депрессию, тебе хотелось на море: поплавать, позагорать, ловить взгляды прохожих. Деньги у нас были, но всякий раз по причине той или иной мелочи, они тратились. Ты впадала в депрессию, я грустил.
Однажды, мне выпал подходящий шанс, и той суммы хватило на два билета. Мы прилетели на море. В конце сентября, когда завершился купальный сезон.
Ты огорчилась. Мы ходили по холодному одинокому пляжу, под ноги ударяла морская волна, которая стирала наши следы.
– Я устала, – произнесла ты, – пошли в номер.
Мои глаза скользнули по берегу и заметили тонкую тропу блестящих следов, они манили меня пройти дальше к чему-то приятному вечному. Казалось, проследуя туда, закончатся мои рутинные дни.
Я посмотрел на путь в вечность…
– Пойдем в номер, там тебе будет легче, – и мы ушли…
А там за спинами волны смывали наши шаги в вечность…
Письма для вечности
А ты пиши, куда и зачем ты знаешь
Пиши, я жду перемен, ты знаешь
Все может быть плен, летая во сне
И падая, падая, падая, падая не замечаешь
Знаете, мое хобби путешествовать во времени и, общаясь с разными случайными людьми, просить написать мне письмо до востребования. Могу показать вам эту коллекцию, к слову на ход истории это не повлияло.
Письма: Иосифа Виссарионовича, Чингисхана, Черчилля, да и обычных людей, но был со мной случай в будущем, где я получил самое ценное письмо для своей коллекции.
3049 год. Венец человеческой эпохи. Люди достигли высот во всех областях, кроме бессмертия, но это уже не казалось тайной. В одном доме жил антиквар, который по утверждениям многих, хранил у себя редкости 20-го столетия. Моя встреча с ним была судьбоносной.
– Добрый день, могу я увидеть Петра Аркадьевича, – проговорил я скороговоркой.
– А, Фридрих, или Фарух, или Федр, как к вам следует обращаться? Какое имя в этой эпохе?
– Позвольте, откуда…, – начал я, но старик махнул ладонью, чтобы следовал за ним. Мы прошли в подсобное помещение, и он вручил мне вот это письмо – записку:
«Здравствуй, путешественник, ты так много посетил эпох, что не заметил маленькую странность, как минимум в пяти случаях мы косвенно пересекались, и в двух я писал тебе письма. Не собираясь ругать тебя, но радуясь тому, что ты уникален, пишу