Русский Ной Распутин. Григорий Зырянин (09.01.1869 – 17.12.1916)
и с намёком, но намёки уже после пролития крови не действовали и долетели до нашего сценария пустым звуком: «Никому не дано право заниматься убийством. Знаю, что совесть многим не даёт покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь вашему обращению ко мне. Николай»
С этого момента неприязненная возня на самоуничтожение всего тонущего корабля между великими князьями и Николаем II стала резко нарастать.
Мама вдовствующая самоуправная императрица Мария Фёдоровна, полностью осведомлённая о заговоре против Распутина, что бы сокрушить Николая и очистить трон для Михаила Александровича и прочем происходящем, не разделила позицию своего старшего венценосного сына. Наша тётушка Мудрость говорит, ну всё ещё пару писем и надо поспать ибо завтра все накануне праздника будут «варёные» и так что вы там принесли господа Бронзовые братья Сталин и Ленин, письма опубликованные Милюковым; Спустя два месяца после убийства Распутина – Новых при обсуждении кандидатуры своего сына Михаила Александровича на престол пишет, как я понимаю унизительное письмо;
17 февраля 1917. Киев. Дорогой мой милый Ники, Так давно не имела от тебя известия, что совсем заскучала и чувствую потребность, по крайней мере, письменно с тобою говорить.
Так много случилось с тех пор, что мы не виделись, но мои мысли тебя не покидают, и я понимаю, что эти последние месяцы были очень тяжелы для тебя. Все это меня страшно мучает и беспокоит. Ты знаешь, как ты мне дорог и как мне тяжело, что не могу тебе помочь. Я только могу молиться за тебя и просить Бога подкрепить тебя и подвигнуть на то, чтобы ты мог сделать для блага нашей дорогой России все, что в твоей власти.
Так как мы теперь говеем и стараемся очистить наши души, надо покопаться в себе и простить всем и самим просить прощение у тех, которых мы чем – либо обидели. Я уверена, что ты сам чувствуешь, что твой резкий ответ семейству глубоко их оскорбил, так как ты совершенно незаслуженно бросил в их адрес ужасные обвинения. Надеюсь всем сердцем, что ты облегчишь участь Дмитрия (Павловича), не пустив его в Персию, где климат летом столь отвратителен, что ему с его слабым здоровьем просто не выдержать.
Бедняга Павел (отец убийцы Дмитрия Павловича) написал мне в отчаянии, что он даже не мог проститься с ним, ни благословить, как его выпроводили столь неожиданно… Это так не похоже на тебя с твоим добрым сердцем поступать подобным образом. Это причинило мне много боли.
Я распорядилась установить на эту неделю маленькую походную церковь рядом с зелёным кабинетом, дабы не ходить дважды в день к Игнатьевым. В ней так приятно и уютно, так спокойно и хорошо.
Я пригласила доброго старого священника из Софийского собора. Одухотворенная службой, я успокоилась. Ничто не отвлекает меня, и это как раз то, чего только и можно желать для совершения молитв. Горячо тебя любящая твоя старая Мама. ГАРФ. Ф.601. Оп.1. Д.1297. Л.128—130об.
И вот