не употребляет.
Букарев удалился за пиццей, попутно размышляя, к чему же была эта история про мать Камелиной и какого беса ему нужно это непременно знать, во сколько лет она первый раз вышла замуж и прочие малозначимые для его и без того завернутой в себя жизни подробности.
– Ты готов слушать меня дальше? – осведомилась Камелина, засовывая пилку для ногтей назад в сумку.
– Готов. Правда, не очень представляю, зачем мне это нужно.
– Он был каким-то партийным работником, не очень себе представляю, чем конкретно занимался, я в этом не разбираюсь, ну, это неважно. И он был фанатиком коммунизма. Не просто того, что у нас тогда было, советской действительности, а именно коммунизма какого-то своего, который то ли он сам придумал, то ли его этим заразили. У него в идеологии вообще не было места прекрасному. Не было места чувствам. Отнощения нужны были лишь для того, чтобы наделать новых рабочих рук для великих строек. Мне вот непонятно, зачем он вообще на ней женился, потому что она была совсем не по его стандартам. Ей хотелось быть женщиной в самом полном смысле слова, как его обычно представляют. Любить все красивое и возвышенное, следить за собой, краситься, одеваться в красивые платья, не скрывать, если это не необходимо, своих эмоций – смеяться, плакать, еще что-нибудь… А он видел мир будущего как мир роботов. У него был какой-то совершенно обезличенный коммунизм. Как одеваться? Так, чтобы было максимально удобно работать. Не дай бог помаду купить или колготки новые – скандал был на неделю. Как вести себя? Работа, работа и только работа на благо страны! Что читать и смотреть? Речи Леонида Ильича и сборники к какому-то там съезду! Когда я обо всем этом узнала, у меня голова кругом пошла. Он сам так жил и пытался заставить так же жить ее. Итог ты сам знаешь. Не знаю, что он потом делал в перестройку, когда весь этот их коммунизм выкинули на свалку истории.
– Я в детстве думал, что «Свалка истории» – это познавательная телепередача для мусорщиков.
– Шутка хороша, но неуместна. Это все было именно так. При этом, что самое смешное, она даже не проявляла какого-то нетипичного для женщины поведения. Тогда все женщины были такими или изображали таких, потому что отклонения означали крест на личной жизни, работе и карьере. А этот человек – не знаю, как его зовут, знаю лишь, что лет через десять после того умер в психушке – пытался из нее выточить то, что хотел видеть. Насильно выточить, даже не переубеждением.
– Собственно, мне такое знакомо, не совсем такое, конечно, но знакомо, что это, когда из тебя вытачивают что-то, что тебе глубоко претит, – заключил Букарев. – Но я до сих пор не понимаю, зачем ты мне это рассказала и что я должен вынести из этой истории.
– Вот! – Камелина подняла вверх тонкий наманикюренный палец. – Именно к тому и рассказала, что тебе это знакомо. Но у тебя в корне другой пример. Моя мама прожила с этим чокнутым коммунякой полтора года и от него ушла. Правильнее даже сказать, сбежала, потому