призрак, но ему это и не нужно было. Его отец был не виноват, и скоро все об этом узнают.
– Я подтяну оценки. Где дед?
– На заднем дворе, возится с газонокосилкой. Может, ему нужна твоя помощь.
Оуэн внутренне ухмыльнулся. Его деду никогда не требовалась никакая помощь, тем более с мотором. Это означало, вероятно, что дед хочет о чем-то поговорить. Оуэна это пугало, но он знал, что избежать разговора не удастся, поэтому он кивнул.
– Пойду погляжу.
Он прошел через гостиную по старому ковру, который был то ли настолько устойчив к пятнам, то ли за ним так хорошо ухаживали, что старики считали затраты на покупку нового неоправданными. Стены, покрытые бежевой штукатуркой, были увешаны живописными полотнами, тщательно подобранными бабушкой. На кухне он схватил апельсин из миски с фруктами, стоявшей на столе с пластиковым покрытием без единого пятнышка. Затем он вышел во двор через сетчатую дверь, которая со скрипом распахнулась и с грохотом захлопнулась за ним.
Маленький двор был вылизан до такой степени, что смотрелся пластиковым. Он представлял собой амебообразный ковер из густой травы, окруженный клумбами и кустами. Несколько авокадо и апельсиновых деревьев росло рядом с шестифутовым решетчатым забором, обозначающим границы бабушкиной империи. Оуэн прошел по плиточной дорожке вдоль задней стороны дома к дедушкиному посту – мастерской, которую на его памяти никогда не называли гаражом, хотя по сути она им и была. Внутри дедушка склонился над старой газонокосилкой под единственной флюоресцентной лампой, болтающейся сверху. Он был одет в старый передник и джинсовый комбинезон, который носил с тех пор, как Оуэн был совсем маленьким.
– Это та, которая на продажу? – спросил Оуэн.
– Не, – ответил дед. – Это починить. Эгертонам, которые дальше по улице.
– За деньги?
– Нет, – сказал он. – Но они небось все равно попытаются мне заплатить.
– Бабушка говорит, это она должна им приплачивать за то, что они находят для тебя занятие.
Дедушка усмехнулся.
– Откуда мы знаем, может, она так и делает?
Оуэн надкусил кожуру апельсина, чтобы почистить его, почувствовал горечь, а затем вцепился в нее ногтями, обдирая плод и брызгая соком.
– Не пачкай мне пол, – сказал дед.
Оуэну всегда казалось, что в месте, которое зовется мастерской, вполне можно капнуть соком на пол, но у его деда была не такая мастерская. Там не было ни единого инструмента, или детали, или бутылки с химикатами, которые стояли бы не на своем месте.
– Бабушка уже спрашивала тебя об оценках?
– Спрашивала.
– То есть, я могу не спрашивать?
– Ты вроде как уже спросил.
Дед отвлекся от газонокосилки.
– И то правда.
Затем он поднялся с деталью в руках и пошел к верстаку у противоположной стены, где принялся возиться с ней, повернувшись спиной к Оуэну.
– Я на днях видел твоего старого друга. Как его звать? Хавьер?
– Да? –