был поручен заботам русской кормилицы и гувернантки-француженки.
Несмотря на все принятые меры предосторожности, слух о родах быстро распространился.
Германский посол, князь Рейс, окруживший царя замечательно организованной сетью шпионажа, узнал об этом первый. Он и сообщил об этом невестке Екатерины Михайловны, для которой это известие, несмотря на то, что о связи государя с Екатериной Михайловной она была осведомлена лучше других, явилось полной неожиданностью.
Императорская семья и особенно приближенные цесаревичи были потрясены. Любимые братья императора, великие князья Константин и Николай и особенно уважаемая Александром II кузина его, великая княгиня Елена Павловна, были страшно взволнованы. К их горечи и возмущению присоединились еще и предчувствия опасностей, которые угрожали существованию династии в случае введения в царскую семью этого незаконнорожденного ребенка.
Императрица Мария, конечно, не последняя узнала об этом событии. Но она оставалась молчаливой, холодной и замкнутой, ни с кем не делясь своими мыслями. Ее болезнь, однако, с этого времени стала развиваться быстро.
Волнение в императорской семье скоро передалось и аристократическим кругам Санкт-Петербурга и Москвы. Особенно много внимания рождению незаконнорожденного сына государя уделяли в семьях князя Паскевича, женатого на графине Воронцовой, князя Щербатова, женатого на графине Паниной, графа Орлова-Давыдова, женатого на княжне Барятинской, князя Воронцова, женатого на графине Шуваловой, и у княгини Куракиной, приближенной цесаревны. В этих кругах строго осуждали поведение государя. Если раньше закрывали глаза на его связь, то теперь эти круги скандализовала невозможность ее игнорировать. Возмущались тому, что 54-летний монарх, бывший уже дедом, не может обуздать своих страстей. Шокировала и громадная разница возраста Александра Николаевича и Екатерины Михайловны. Не без тревоги думали о том, не явится ли, ввиду тяжкой болезни императрицы, сегодняшняя фаворитка завтрашней законной супругой, если она даже и не пожелает подняться выше.
Неудовольствие еще усилилось, когда к концу 1873 года сделалось известным, что фаворитка родила второго ребенка – девочку, получившую имя Ольги.
На этот раз императору стало известным то неудовольствие, которое возбуждалось открытостью его связи. Граф Петр Шувалов, управляющий Третьим отделением, имел смелость сообщить об этом царю. Никто не мог лучше выполнить этого деликатного поручения. Прежде всего, граф Шувалов был обязан сделать это по долгу службы, так как в его обязанности входило следить за отношением общества к особе государя, а затем он мог опираться и на свой нравственный авторитет, основывающийся не столько на его служебном положении, сколько на его происхождении, богатстве и личных качествах. Несмотря на все доверие, которое питал к Шувалову царь, он выслушал его холодно и надменно и, казалось, нисколько не был смущен тем, что говорят и думают о его личной жизни.
Несколько времени спустя