характер. Для людей, страдающих этим недугом, характерен навязчивый страх неожиданных позывов к дефекации, им бывает трудно заставить себя выйти на улицу, где они могут попасть в неловкую ситуацию, связанную с дисфункцией кишечника. Они по многу раз посещают туалет перед тем, как решиться покинуть дом, и из-за этого часто опаздывают на работу или на встречи.
Если о ранних детских впечатлениях Владимира Путина мы имеем лишь весьма и весьма приблизительное представление, то мере его взросления информация прибавляется.
А. Рар пишет: «В сентябре 1960 года восьмилетний Володя был зачислен в школу № 193. По словам его учителей, он оказался трудным подростком. Вова вырос на улице, и другие дети очень боялись его, так как он умел драться и всегда бил первым. Вместе со своими одноклассниками он наводил страх на всю округу, дрался со шпаной с соседних улиц и был неоднократно порот отцом.
Все эти обстоятельства не могли не наложить отпечаток на его характер. Путин довольно рано научился скрывать свои чувства и почти всегда четко определял, откуда может исходить угроза. Из-за дурной репутации Володю долго не принимали в пионеры, что, впрочем, его нисколько не смущало. Отец держал его в ежовых рукавицах, учительница постоянно жаловалась на него.
Один из российских психоаналитиков рискнул создать на своем сайте в Интернете психологический портрет Путина. В его понимании Владимир в раннем детстве был очень неуверен в себе. Вероятно, в секции самбо и дзюдо его привело желание постоянно одерживать верх на школьном дворе над своими гораздо более сильными одноклассниками. Правда, вначале Владимир по традиции занялся боксом, но после того, как ему разбили нос, перешел в секцию самбо».
Из этого описания следует, что детство Владимира Путина трудно назвать спокойным и счастливым. Строгий отец, постоянные побои, физическое насилие – такое воспитание обычно вызывает серьезные проблемы в поведении и характере.
Фрейд писал в свой книге «“Ребенка бьют” – к вопросу о происхождении сексуальных извращений»: «Сознание вины [ребенка] не умеет найти кары более жестокой, нежели: “Нет, он [отец] тебя не любит, поскольку он бьет тебя”. Сознание вины не может овладеть этим полем в одиночку; что-то должно перепасть и на долю любовного импульса. Именно этим детям особенно легко осуществить возврат к догенитальной, садистско-анальной организации сексуальной жизни. Когда едва достигнутую генитальную организацию поражает вытеснение, отсюда вытекает не только то, что всякое психическое представление инцестуозной любви становится или остается бессознательным, но также и то, что сама генитальная организация претерпевает регрессивное понижение. “Отец любит меня” подразумевалось в генитальном смысле; регрессия превращает это в “отец бьет меня (я избиваюсь отцом)”».
Регрессия к садистско-анальной организации (то есть к соответствующему типу личности), писал далее Фрейд, осложняется эдиповым комплексом,