Волга, а по ней – сказочным чудом с яркими огнями в окнах и на палубе белый теплоход. И Шульженко над водами. Тогда капитаны, еще старого закала, любили Шульженко. А я на засранном берегу с тоскою смотрю, как уплывает от меня настоящая жизнь.
Ольга подошла к нему, погладила по коротко стриженной голове.
– Расскажи о себе, Дима.
– Сейчас не хочется. Как-нибудь в другой раз.
– Тогда потанцуем?
– Давай Шульженку с начала.
В запыленной пачке старых писем
Мне случайно встретилось одно…
– Ты хорошо танцуешь, – сказала она.
– Пятерка по движению и танцу.
И замолчали. Ладно двигались в томном удовольствии. Ольга щекой осторожно коснулась широкой груди отличника по движению и танцу.
– Здоровый какой, – сказала тихонько.
Он не ответил, только аккуратно коснулся подбородком ее макушки.
«…не надо письма наши старые читать!» – допела Шульженко.
Ольга, встав на цыпочки, поцеловала его в щеку. Он, наклонившись, летуче коснулся губами ее шеи. Постояли, обнявшись. Потом вдруг Ольга ударила его кулаком в грудь, вывернулась из его рук, заявила с непонятным смешком:
– Опасная эта штука – танго.
– Смертельный танец? – вопросом ответил Дима.
– Именно так. То ли дело брейк-данс крутить – никакого общения.
– Следовательно, не желаешь со мной общаться, – понял он.
– Только интеллектуально. Только интеллектуально, Дима.
– Не особо приспособлен к такому общению.
– Понятно. Тебе проще руками и прочими конечностями.
– Не надо так, Оля.
– На тебя не угодишь. И так не желаешь, и этак, – Оля глянула на настенные часы. – Ого, половина второго! Все, допиваем, и в койку.
– Вот это по-нашему, по-советски! – наигрывая, обрадовался Дима.
Невозмутимо разлив последнее, Оля дала пояснения:
– В койку – я. А ты на диван в отцовском кабинете, – присела за журнальный столик, спросила: – За что пьем?
– За то, чтобы я как можно скорее узнал, кто ты такая.
…Разбросал простынку по кожаному дивану кинул подушки в изголовье, приспособил одеяло и присел поверх него. Посидел, подумал. Встал и вышел из кабинета. У двери Олиной комнаты остановился и подергал дверную ручку. Дверь не открылась, но издала дребезжащий звук.
– Ну что ты нервничаешь? – донеслось из-за двери. – Дверь заперта на ключ. Спи спокойно, дорогой товарищ.
…Закинув руки за голову, он лежал на диване и улыбался.
– Сюжет для небольшого рассказа, – решил Тригорин-Колосов и что-то записал в небольшой книге.
– Все! Все! С десятого раза что-то получилось, – сдержанно похвалил Захар Захарович, выйдя к актерам на площадку. Его окружили Алексей – Треплев, Нина Заречная – Наталья и Тригорин – Дима. – Вот какая заковыка, друзья мои: дикий перекос получается у нас в отношениях Нины с двумя Т. Наталья, не гляди на меня змеиным взором, дело не в тебе. Дело сейчас в фактурах двух мужиков. Воленсноленс для зрителя наша Нина должна влюбиться не в субтильного