было, конечно, его прозвище. Настоящего имени я уж, позвольте, сейчас упоминать не стану. Тем более, что самого его и в живых-то уже нет давным-давно, – Скит грустно вздохнул.
– Вот какой это был капитан: он дважды, тогда еще лейтенантом, ходил на штурм мира Го. А ведь вы знаете, что в той кампании и после первого штурма мало выживших осталось. Он один, безо всякой поддержки спускался на дно Карамуанского ущелья. Того, что на седьмой планете Лаа системы. А там, кстати, примерно семь тысяч орр совершенно отвесного спуска, когда ты и сам уже подчас не знаешь, лезешь ли ты вниз еще или незаметно падаешь в бездонную пропасть. Я как-то разговаривал с одним знакомым альпинистом, так вот он мне посоветовал не то что не спускаться, но даже и близко не подходить к той расщелине. Прибавив к тому же, что если в нее поместить всех тех несчастных, кто туда когда-либо сорвался, то она, пожалуй, стала бы наполовину мельче. И прочее, и прочее, все в том же духе. Складывалось впечатление, что трианец этот, ну просто не мог или не хотел, тут уж и не скажу точно, жить без подвигов. Его словно притягивали всевозможные опасности и разного рода испытания. Внешностью своей он был также под стать характеру: жесткий, подтянутый, тренированный, худой. И прямо как в определенного типа грамма-фильмах с почти уже дежурным шрамом через всю щеку. Мужественный капитан.
Но шли годы. И его потихоньку отодвинули от боевого флота. Переправляли то туда, то сюда, и наконец поставили командовать какой-то ржавой посудиной, перевозившей урановую руду в системе Онте. Конечно, для трианца это было, наверное, едва ли не хуже смерти. Но что было делать, работа есть работа. Впрочем, как вы, возможно, уже догадались, он и там нашел место, так сказать, подвигу. Дело было в том, что в системе Онте находилась одна очень неприятная и даже каверзная планета. Да и не планета даже, а всего лишь то, что от нее осталось. Она была самой ближней к местному светилу. И та звезда постепенно выжгла и сдула плазменным ветром с нее абсолютно всю почву и даже часть мантии, оставив нетронутым лишь одно ее железное ядро. От этого планета, конечно, значительно потеряла в размере, но не в весе. Ибо масса ее была почти полностью сосредоточена в этом ядре. И вот мимо этой-то как раз железной планеты и проходил регулярный маршрут звездолета, которым тот трианец командовал. Ну и ему тогда сразу, еще при инструктаже, сообщили, что подлетать к ней категорически запрещалось.
Гравитация там была слишком сильной. То есть звездолет его мог бы на нее, пожалуй, и приземлиться. Но вот со взлетом почти наверняка бы возникли большие проблемы. Да и защитное поле его корабля не выдержало бы долго, если бы ему вдруг и пришлось совершить такую посадку. Впрочем, не знаю, – Скит задумался, – может и зря его так инструктировали. Ведь нужно же, наверное, как-то учитывать особенности личности при таких инструктажах. Не могу сказать. Но для нашего героя эта опасность была, прямо как магнит для железа, притягательной неимоверно. Рассказывали потом матросы с того корабля, когда уже все закончилось, что командир их, ну прямо как нарочно, когда им