постоянно напоминают больных об их обязанностях, их связях с другими людьми. Многие родственники умирающих людей производят давление на врачей, требуя от них использовать все возможные средства для продления жизни их близких людей.
Однако Э. Кюблер-Росс показала, что многие из этих родственников – супругов, сыновей и дочерей и т. д. – исходят не из потребностей умирающих людей, а из собственных потребностей. Они плохо понимают состояние умирающих людей. Умирающий уже осознает, что у него нет шансов на улучшение состояния, он желает, чтобы его оставили в покое, а между тем близкие люди говорят о вылечивании, о том, что вскоре он вернется домой, будет работать и т. п. Такие родственники часто пользуются механизмом отрицания реальности, нередко же – механизмами вытеснения и подавления.
Так, Р. – 50-летний мужчина, больной раком, не только знал о том, что у него нет спасения, но и выразил желание «спать, спать и спать…», поскольку каждое пробуждение ото сна для него было ужасно мучительным делом. И не только потому, что он страдал от болей и слабости, а скорее всего по психологическим причинам: он вспоминал о своих неисполненных обязательствах перед близкими людьми, о постоянных упоминаниях своей жены об этих обязанностях, о необходимости лечиться, подвергаться все новым обследованиям и т. д. В бодрствующем состоянии он только страдал. Он был готов разрывать все свои связи с этим миром, не ему не позволяли совершить полный переход в последнюю стадию умирания и уйти из этого мира.
Исходя из подобных фактов Э. Кюблер-Росс пришла к некоторым выводам, которые непосредственно касаются проблемы пассивной эвтаназии. Целесообразно ли предпринимать усилия для лечения таких больных? С помощью разных лекарств, витаминов, антидепрессантов, психотерапии и других средств можно добиваться некоторого продления жизни человека. Но надо ли действовать таким образом? «Я слышала больше проклятий, чем слов благодарности за подобный выигрыш времени – отмечает она, – и я повторяю свое убеждение, что больной имеет право умирать в мире и с достоинством. Его нельзя использовать для удовлетворения наших собственных потребностей в то время, как его потребности противоположны нашим»[52].
Необходимо уважать желания и потребности умирающих людей, которые физически слабы, но находятся в полном сознании и могут принимать ответственные решения. Их необходимо внимательно слушать, с ними надо проконсультироваться. Когда потребности и желания больного противоположны нашим, мы должны открыто сообщить им об этом конфликте и дать им возможность принимать самостоятельное решение о том, целесообразно ли продолжать лечение»[53].
Помимо обсуждения вопроса об учете желания самого больного при решении вопроса о дальнейшем его лечении, исследовательница указывает на важный социально-психологический аспект умирания человека. Это социально-психологический конфликт между умирающим и его близкими людьми, и этот конфликт требует более пристал