мы тебя искали, – обрадовался Саблин, разглядывая в крохотном видеообъёме айкома строгое лице Юстины Бояриновой, ставшей капитаном полиции в двадцать семь лет.
– Я отсутствовала, – коротко ответила девушка. – Только что вернулась с задания.
– Мы это поняли.
– Что-нибудь случилось?
– Я бы хотел поговорить с тобой не по телефону.
– Вечером, после девяти.
– Дело не терпит отлагательств.
– Какие мы таинственные. Что стряслось? Прохор с космодрома звонил, явно что-то скрывая. Подъехать ко мне сможешь?
– Могу, но говорить о делах в вашем учреждении, полном скрытых камер, не желаю.
– В моём учреждении сейчас пусто, как в мавзолее. Хорошо, давай встретимся…
– В парке, напротив твоего дома.
Юстина помолчала, пытаясь понять, к чему клонит Саблин.
– Хорошо, буду минут через сорок.
Связь прервалась, Саблин спрятал мобильный и подумал, что Юстине не хватает женской мягкости, которая ему больше нравилась. Да и Прохору тоже.
В два часа пятнадцать минут он оставил машину у входа в парк на Всполье, где несколько дней назад встречался с Прохором Смирновым.
Юстина подъехала на пять минут позже на бело-синем полицейском «Форде», приткнув машину сразу за спорткаром Саблина.
Вопреки его ожиданиям она была одета в обычный летний деловой костюм, хотя и весьма строгий, «чиновничий».
Быстро миновала резные ворота парка, огляделась, увидела сидящего на лавочке слева Данимира, села рядом.
– Почему здесь? Может, поговорим в машине? Не люблю светиться по поводу и без.
– Здесь нас никто не подслушает, да и легко увидеть, если кто заинтересуется.
– Боже мой, какие предосторожности! Что происходит? У Прохора снова проблемы?
– Ты говоришь как прокурор. Да, у него проблемы, хотя он ни в чём не виноват. И нам может понадобиться твоя помощь.
– Разве ты ему не помогаешь?
– Одной моей помощи ему мало. А ты имеешь вес в полиции, и у тебя под началом банда сорвиголов, способных на многое.
– Это государственная структура.
– А дружба уже ничего не значит?
Юстина собрала морщинки на лбу, разглядывая бесстрастное лицо Саблина.
– Хорошо, докладывай.
– Докладывай, – усмехнулся он. – Я же не в твоей команде?
– Извини.
– Он тебя не посвящал в свои изыскания?
– По математике?
– По формологии.
– Так, делился впечатлениями от экзотических формул, цифр и чисел, что-то с геометрией пытался делать, искал какую-то форму перехода.
– Формология – только начало, он добрался до формонавтики, после чего и начались проблемы.
– Я не в курсе, о формонавтике мы вообще не говорили. Что это такое?
– Сначала хочу предупредить.
– О чём?
– То, что я сообщу, относится к опасным сведениям.
– Математика содержит опасные сведения? –