знали Анастасию Ягужинскую, граф? Да, дочь Бестужевой. Вообразите, такая прелестная девица, а тоже поддалась соблазну. – Она помолчала, словно опасаясь, что Никодим Никодимыч возобновит триумфальное шествие, но граф молчал, и она спокойно повторила: – И тоже поддалась соблазну.
– Вы не сомневаетесь в ее виновности? – тихо спросил Саша.
– Как же можно сомневаться, когда про заговорщиков рассказывают такие ужасы. Арестовали, значит, виновны… Правда, насколько мне известно, Анастасия сейчас дома, под домашним арестом.
– Анастасию Павловну увезли сегодня ночью. Я думаю, вслед за матерью в Петербург, – сказал Саша, яростно стиснул зубы и, к удивлению своему, раскусил ненавистный орех.
– Так она уже не под домашним арестом? – Вера Дмитриевна опять вскинула руки. – Граф, вы только послушайте!
– Только послушайте… – повторил граф сокрушенно.
– Александр Федорович, откуда вам это известно?
Саша хотел сказать, что сам видел, как Анастасия садилась в карету в сопровождении господина в цивильном платье, но вовремя остановился и пожал плечами, как бы говоря, это уже все знают.
В благодарность за такую новость Вера Дмитриевна не только налила Саше вина, но даже вспомнила, что не заплатила ему за три урока. Как только она вышла за кошельком, граф так и засветился в Сашину сторону. Сейчас, мол, поговорим…
– Нас само Императорское Величество Анна Иоанновна собственной персоной изволили трактовать вином, всех лейб-гвардии полков и штаб-обер-офицеров, – сказал он шепотом и улыбнулся.
– Достойный граф Никодим Никодимыч, – Саша прижал руки к груди, – ко всему, что касается лейб-гвардии, я имею чрезвычайный интерес.
– Государыня в середине галереи изволили стоять. Им учинили нижайший поклон, и Ее Императорское Величество изволили говорить нам такими словами… – Голос графа снизился до самого интимного, сокровенного тона, но в комнату вошла Вера Дмитриевна, и он, любовно поправив на Саше кружева, грустно замолк.
«Индюк! – подумал Саша. – Триумфальное шествие глупости! Почему ты так равнодушен к судьбе Анастасии и ее матери и всех Лопухиных? Все принимает на веру! И эта гусыня Вера Дмитриевна туда же…» Арестовали, значит, виновны! «И ведь не злая женщина, а верит всякой сплетне. Как можно в наше время не дать себе труда рассуждать?»
Саша уже забыл, что те же самые роковые слова: «Взяли, значит, виновна», – он говорил сам испуганному и смущенному Алексею. Вера Дмитриевна меж тем с легким стоном опять принялась за письмо.
– Красавица моя, не мучайтесь. Я сам рекомендую этого прекрасного молодого человека, – сказал граф неожиданно. – Не женское это дело, рекомендовать человека в гвардию. Вы ведь в гвардию хотите? – обратился он к Саше.
– Да, – выдохнул Белов и подумал удивленно: «Не такой уж он индюк!»
– Я адресую вас к моему племяннику –