взрослый мужчина и юноша гуськом перемещались друг за другом по песчаному пляжу, причём молодой «танцор» тщательно повторял за старшим «шаманом» все его замысловатые «па».
– Выполняя переворот, энергичней работай педалями и ручкой, – с помощью воображаемых органов управления самолётом Лапатуха показывал, как именно необходимо выполнять такой манёвр. Борис старательно копировал действия наставника, добиваясь нужной координации и чёткости движений…
Иногда такие «авиационные» уроки заменялись боксёрскими спаррингами. Инструктор оказался отличным боксёром. Легко передвигаясь на мягких ногах, он наносил Борису болезненные серии ударов. Когда молодой человек кривился от боли, или пытался переждать, пока восстановиться дыхание после пропущенного в солнечное сплетение сильного оперкота*, инструктор продолжал колотить его тяжёлыми дробными ударными очередями, приговаривая:
– Вот тебе наука! Учись терпеть, салага. Двигайся через «не могу»… Это всего лишь кожаные перчатки, а в бою за ошибку в маневрировании получишь свинцовым горохом и стальными осколками. Запомни: это раненный пехотинец может вжаться в траву, заползти в какую-нибудь воронку и там дожидаться медсестру. А лётчик, пуская кровавые пузыри и запихивая кишки обратно в разорванное брюхо, должен ещё успеть выбраться из кувыркающегося горящего самолёта, и не потерять сознание пока не раскроется парашют…
* Классический боксёрский удар снизу-вверх.
Ещё умом не понимая своей избранности, Борис инстинктивно почувствовал в новом опекуне – Мастера, каждое слово и жест которого необходимо впитывать жадной губкой. Даже сидя за столом после окончания очередного утреннего урока Борис внимательно следил за тем, как хозяин дома ласково и даже как будто боязливо разговаривает со своей властной супругой, принимая у неё стакан молока и тарелку с супом, как неторопливо и обстоятельно ест.
Постепенно Нефёдов начал понимать, что внешняя мягкость и застенчивость учителя каким-то образом взаимосвязаны и дополняют его взрывной темперамент. Словно мотор истребителя, который большую часть полёта работает в штатном режиме и только в бою используется на максимальных оборотах форсажа, этот спокойный в быту человек тоже умел в нужный момент выплеснуть накопленный энергетический потенциал.
Пройдёт совсем немного времени, и Борис осознает, как фантастически ему повезло с первым учителем. Бывший шеф-пилот крупного авиационного завода, ушедший с испытательной работы из-за ссоры с начальством, Степан Лапатуха обладал феноменальным лётным талантом. Несмотря на свою сутулость, какую-то внешнюю нескладность, а может быть именно благодаря ей, он физически был «сконструирован» природой таким образом, что оказавшись в кабине самолёта фактически становился естественным продолжением его механизмов.
***
По договорённости с начальником аэроклуба Лапатуха дополнительно занимался с Борисом по индивидуальной программе. Летали