слышу я,
Вот в чем смысл, мои друзья.
Тот украинский петух
Их Закон нарушил вслух.
Пел о времени – российском,
Поднимая русский дух.
Петь он должен в пять утра,
Тут какая-то мура.
Видно, «засланный» петух,
Раз Закон нарушил вслух.
Надо выразить протест
И на нём поставить крест.
Петь, как все поют в Европе,
А не то – «хозяин» съест.
Да плохи мои дела,
Коль и каша не мила.
Так набраться самогона,
Как душа моя смогла?
В пять утра: – Ку-ка-реку, —
Слышу я через реку.
Вот где правильная птица,
Остальных я привлеку.
С птицами решив дела,
Взял я лодку, два весла.
И заплыв – нырнул под воду,
Чтобы хворь моя прошла.
Крещенская купель
Вот Крещение Господне – благодать,
Собралось народу много – словно рать.
Все к купели поспешают, чтоб нырнуть,
С обнажёнными телами – просто жуть.
Вот и я среди той «рати», жду свой час,
Дрожь от чувства пробивает – и сейчас.
Подошёл к купели, молча, ни гу-гу:
– Неужели я осмелюсь, неужели я смогу?
Вот разделся, ближе, ближе, на порог,
Трижды я перекрестился, чтоб помог.
И в купель Святую эту захожу,
Но не холодно ни капли, не дрожу.
Каждый раз, как окунаюсь, я крещусь,
О здоровье, о прощении – молюсь.
Вышел тихо из купели я с водой,
Моё тело окунулось в пар густой.
Все грехи совместно с паром вышли прочь,
Господь Бог наш милосердный смог помочь.
И теперь иду безгрешный, весь свечусь,
Дома – налил, причастился, вновь молюсь.
Родина моя
Ты изумрудным бархатом укрыта
Далеко от шумных городов,
Моя деревня, росами умыта,
Утопаешь в пышности цветов.
Помню я, как ты меня будила
Громким криком ранних петухов.
Как потом до полночи водила
По коврам нетронутых цветов.
Ты всегда в моих воспоминаниях,
В стуке сердца и в «грустинках» глаз.
Рядом ты и в счастье, и в страданиях,
Как любовь, дана ты только раз.
Родина – мне ближе нет и слова,
Любимая – нежнее имя нет.
Ещё надеюсь, встретимся мы снова,
Я бы сердцем заслонил тебя от бед.
Кубанское детство
В кубанской станице мы вместе росли,
Мы счастливы были с тобой.
Вернуть невозможно нам детство назад,
О нем я вздыхаю с тоской.
Наш дом из самана стоял у реки,
Укрывшись забором от луга.
И табор цыганский, их пёстрый шатёр,
Все память хранит, как подруга.
Цыганские дети – все наши друзья,
Ходили мы с ними в «походы».
Чужие посадки,