/emphasis>
– Мы все с вами знаем, что каждая система рано или поздно закончит свое существование. Разрушиться она может в результате естественного старения, болезни или катастрофы. Катастрофическое разрушение системы это – одномоментная потеря качественной определенности и организованности. Понятие системы здесь подходит для любого сообщества или конгломерата, будь то семья из двух человек или громадная корпорация – Иван Николаевич обернулся от окна и посмотрел на своих слушателей. Ирина замерла, в его взгляде была такая энергии, словно он своим взглядом уже устраивал катастрофу.
– Катастрофы устраивать хлопотно, старения ждать долго, а вот болезнь!.. – Иван Николаевич отвернулся снова к окну, словно черпая там, в темноте вечернего города информацию, потом повернулся вновь к своим слушателям. Он смотрел вдаль, за головы аудитории – Из чего следует вывод – заговорил он очень тихо, и поневоле все подались вперед и напряглись – Хотите разрушить систему – заразите ее смертельной болезнью, впустите туда хаос, непонимание и она разрушится сама. А вам на этом пепелище нужно будет подобрать, то, что приглянулось!!!» – он засмеялся. У Ирина побежали мурашки по коже.
– На этом на сегодня все. Спасибо за внимание! – Иван Николаевич всем дружелюбно кивнул, в аудитории было еще секунду молчание, а потом раздались дружные аплодисменты. Ира тряхнула головой, отгоняя наваждение.
– Силен! Недаром ему такие деньжищи за тренинги платят! – шепнул Ирине коллега, та кивнула, соглашаясь.
***
Все произошло так неожиданно, что Юля даже не поняла, как она очутилось в сугробе: возвращалась с прогулки, осторожно катила коляску, в которой спала дочка. Уже стемнело, в декабре в пять вечера уже темно, погода была хорошая: небольшой снег, нет ветра и не больше минус десяти. Юля с удовольствие наворачивала круги с коляской вокруг жилых домов. Народу кругом было много и вообще чувствовалось какое то предновогоднее настроение. Юля дышала полной грудью и от этих морозных вдохов замораживалась душевная боль, которая уже стала привычной. Она гуляла и думала, как всегда, об одном – об Илье и об их отношениях. О том, что скоро новый год, а она этот праздник будет встречать без отца своего ребенка, потому что он будет встречать его со своей женой и двумя детьми. Думала о том что, в этом году Маша очень маленькая и ничего не понимает, но что она будет говорить дочке через год, через два? Это очень больно, что они с Машей всегда на втором плане у Ильи. И у Маши только одна бабушка, хотя мать Ильи прекрасная энергичная женщина которая обожает своих внуков, но про Машу она ничего не знает и наверное никогда не узнает. Юля в очередной раз почувствовала себя в ловушке. В очень грустной, безвыходной ловушке, и в каком направлении не начнешь двигаться для исправления ситуации везде итог не тот, которого бы хотелось. И в который раз она понимала, что из всех зол ей придется выбирать наименьшее. Сейчас казалось, что лучшее в данной ситуации оставить все как есть: отец у Маши есть, хоть и приходящий, у нее есть мужчина, который ее любит и заботиться. А в остальном… Время все расставит по местам. Может быть, Илья поймет, что она единственная в его жизни и у них еще будет полноценная семья. А сейчас остается только молчать и радоваться тем моментам, когда он рядом. Юля тряхнула головой. Она понимала, что радоваться надо хотя бы малому, но в жизни все получалось не так и маленькие радости были отравлены большим недовольством. Илья не хотел принимать участие в вечернем купании, потому что торопился домой. Он не хотел гулять с ней и с Машей в парке, потому что боялся, что их кто-нибудь увидит. Он не мог быть с ними в выходные, потому что надо было заниматься домашними делами. Практически Илья мог и хотел ей предложить ровно те отношения, что у них были до рождения дочери: приятные встречи, необременительные действия и причем тогда, когда ему хотелось и было удобно. Но Машу это не устраивало. Он приезжал в обед и хотел получить от нее женского внимания, а ей надо было кормить ребенка и Илью раздражало то, что она вместо того чтобы повалятся с ним в кровати, заставляла его укачивать Машу. Когда Маша засыпала и Юля умиляясь, готова была к ласкам, Илья уже начинал торопиться на работу или начинала капризничать Маша. И так во всем. То, что в нормальной семье объединяет маму и папу – заботы о ребенке, их разъединяло, потому что Илье не нужны были эти заботы с Юлей. У него уже была женщина с которой он обсуждал кормление и воспитание детей. А с Юлей ему надо было только праздника.
Юля вздохнула, понимая, что еще чуть чуть и Илья с ней расстанется, он уже приезжал намного реже, ссылаясь на занятость. Она взглянула на фонарь, в свете которого радостно и красиво кружились снежинки, и в очередной раз пообещала себе быть с Ильей радостной, веселой и беззаботной, насколько это возможно. Такой, чтоб он продолжал также сильно ее любить.
Подумав об этом, она взглянула на часы, было темно, но вглядевшись в циферблат она увидела, что было половина шестого.
Вот тогда то это и произошло! На нее налетела незнакомка, лицо ее было по нос замотано вязанным шарфом, и вязанная шапка была надвинута почти на глаза. Незнакомка подлетела, толкнула в сугроб, уселась с верху и принялась колотить Юлю