Коллектив авторов

Артикль. №5 (37)


Скачать книгу

у меня сегодня даже варенье есть.

      Он, конечно, не ожидал, что Юля снова придет. И сама Юля ничего не понимала.

      На столе уже стояла знакомая чашка из кузнецовского фарфора с витой ложечкой и благородный, но побитый заварной чайник. Георгий достал вторую чашку, пододвинул сахар… Но для чего-то она все-таки пришла?

      – Помнишь запах торфяного дыма по всему городу? – спросил он, стараясь разрядить неловкое молчанье. – Хотя… как тебе помнить? Тогда на тротуарах везде перед подвальными окнами горки брикета лежали. А с Вышгорода было видно, как столбики дыма отовсюду поднимаются.

      – А с 22-го этажа гостиницы «Виру» тоже красивый вид. Сидишь, пьешь в баре пиво, чувствуешь себя Мировой Душой, способной на все. Только потом спускаешься в лифте с пьяными финнами. – Юля засмеялась, начала собирать чашки, смахнула крошки бумажной салфеткой. Георгий знал, что здесь время, вещи и люди вели себя по особым законам. Он представил себе, что пьет чай со своей неродившейся дочерью, которой сейчас могло быть столько лет, сколько Юле. Его жена давным-давно умерла при родах. Юле же подумалось: не Бог ли он, который оживляет мертвые предметы? Бог может выглядеть как любой прохожий на улице. Может, он и есть такой одинокий, нелепый человек, который затерян в этой лавке.. Миг капитуляции перед иллюзиями, оказывается, похож на счастье…

      На столе валялся бархатный альбом, на обложке – довоенный Париж. Юля открыла его и на первой странице увидела фотографию толстогубого юноши, который лежал в пене теплого моря. Рядом вилась надпись изящным почерком, вся в круглых и длинных линиях, теперь так не пишут по-русски:

      Лежу на грубом берегу,

      Соленым воздухом согретый,

      И жизнь любовно берегу,

      Дар многой радости и света…

      – Вот человек, вот море, – сказала Юля. – Не унизительно зависеть от погоды, не унизительно быть ниже дерева или облака…

      Сторож с грустной улыбкой перевернул картонную страницу, где лежал полуистлевший древесный листок, и прочитал:

      Отойди от меня, человек, отойди – я зеваю.

      Этой жалкой ценой я за страшную мудрость плачу.

      Видишь руку мою, что лежит на столе, как живая,

      Разжимаю кулак и уже ничего не хочу.

      А каминные часы между тем бережно отсчитывали время, незаметно сглаживая расстояние между вчера и завтра.

      Через несколько дней она сидела за чашкой кофе в «Девичьей башне» на Вышгороде. Снова подул влажный ветер, голые ветки внизу под окном стучали друг о друга. Ей совсем не хотелось сидеть тут, а хотелось спуститься по улице Пикк Ялг в антикварную лавку. Неужели ее приручили, как дворнягу? Ну да, если этот человек умеет сделать время ручным, то что уж говорить о Юле? Она уже поняла, что понемногу и сама научилась одушевлять неживые предметы. Вот, например, мятое бурое существо прилепилось к широкому оконному стеклу. Когда-то оно было каштановым листом, но с приходом зимы потеряло свою древесную