Помощник Бельского уверенно и ловко управлял различными рубильниками и кнопками. Глухо заревели большие электромоторы, башня повернулась, массивный телескоп, подобный орудию с ажурными стенками, наклонился ниже к горизонту. Гул моторов смолк и сменился тонким завываньем. Движение телескопа сделалось почти незаметным. Бельский пригласил Шатрова подняться по легкой лесенке из дюраля. На площадке находилось удобное кресло, привинченное к настилу и достаточно широкое, чтобы вместить обоих ученых. Рядом – столик с какими-то приборами. Бельский выдвинул назад, к себе, металлическую штангу, снабженную на концах двумя бинокулярами, похожими на те, которыми постоянно пользовался в своей лаборатории Шатров.
– Прибор для одновременного двойного наблюдения, – пояснил Бельский. – Мы будем смотреть оба на одно и то же изображение, получающееся в телескопе.
– Я знаю. Такие же приборы применяются и у нас, биологов, – отвечал Шатров.
– Мы теперь мало пользуемся визуальными наблюдениями, – продолжал Бельский, – глаз скоро утомляется и не сохраняет виденного. Современная астрономическая работа вся идет на фотоснимках, особенно звездная астрономия, которой вы интересуетесь… Ну, вы хотели посмотреть для начала на какую-нибудь звезду. Вот вам красивая двойная звезда – голубая и желтая – в созвездии Лебедя. Регулируйте по своим глазам так же, как и обычно… Впрочем, подождите. Я лучше совсем выключу свет – пусть ваши глаза привыкнут…
Шатров прильнул к объективам бинокуляра, умело и быстро отрегулировал винты. В центре черного круга ярко сияли две очень близкие друг к другу звезды. Шатров сразу понял, что телескоп не в силах увеличить звезды, как планеты или Луну, – настолько велики расстояния, отделяющие их от Земли. Телескоп делает их яркими, более отчетливо видимыми, собирая и концентрируя лучи. Поэтому в телескоп видны миллионы слабых звезд, вовсе недоступных невооруженному глазу.
Перед Шатровым, окруженные глубокой чернотой, горели два маленьких ярких огонька красивого голубого и желтого цвета, несравненно ярче самых лучших драгоценных камней. Эти крошечные светящиеся точки давали ни с чем не сравнимое ощущение одновременно чистейшего света и безмерной удаленности; они были погружены в глубочайшую пучину темноты, пронзенную их лучами. Шатров долго не мог оторваться от этих огней далеких миров, но Бельский, лениво откинувшийся в кресле, поторопил его:
– Продолжим наш обзор. Не скоро выдастся такая прекрасная ночь, да и телескоп будет занят. Вы хотели посмотреть центр нашей Галактики,[1] ту «ось», вокруг которой вращается ее «звездное колесо»?
Снова завыли моторы. Шатров ощутил движение площадки. В стеклах бинокуляра возник рой тусклых огоньков. Бельский замедлил движение телескопа. Огромная машина двигалась незаметно и беззвучно, а перед глазами Шатрова медленно проплывали участки Млечного Пути в области созвездий Стрельца и Змееносца.
Короткие пояснения Бельского помогали Шатрову быстро ориентироваться и понимать видимое.
Тускло