их с ног, то застонала от боли. Потом так же осторожно принялась скатывать вниз носки. Показались набухшие, огненно-красные волдыри.
– Мне нужна аптека, – сказала Инга, хотя было совершенно ясно, что найти в этой деревне аптеку будет еще сложнее, чем продуктовый магазин, если таковой вообще имелся. Скорее всего, ничего подобного здесь не было. Первая слеза покатилась у Инги из глаза по горячей раскрасневшейся щеке.
– Не надо! – Мариус тут же оказался около нее и пальцем поймал эту слезу. – Не плачь! Послушай, это было неразумно – снимать кроссовки. Ты наверняка не сможешь надеть их снова.
– Мне нужна мазь. И пластырь. Иначе все воспалится.
– Все выглядит действительно ужасно, – произнес Мариус почти благоговейно. – Но мы ведь не такое уж большое расстояние прошли пешком. Или…
Он отстранялся от всего плохого. Всегда и от всего.
– Женщина, которая подвезла нас, еще никогда не проходила пешком это расстояние. В лучшем случае, она делала это в холодную погоду, когда быстрее идешь. Полчаса! Это уж действительно полнейший перегиб!
– Но все равно, я считаю, что твои ноги…
Инга посмотрела на супруга с раздражением – она знала, что совершила большую ошибку.
– Да, о’кей, это новые кроссовки. И я знаю, что никогда не следует надевать новую обувь, если надо пройти большое расстояние. Однако когда ты сообщил мне об этом сказочно прекрасном отпуске, мне еще не было ясно, что мы попадем в такую глушь и нам придется маршировать много километров. Ты почему-то совершенно забыл упомянуть об этом!
Мариус сидел на корточках перед женой, разглядывая ее ноги, а потом взглянул ей в лицо. Как всегда, ей с трудом удавалось сохранять агрессивность и рассерженность перед его нежным выражением лица и выглядевших почти по-детски голубых глаз.
– Не будем ссориться, – умолял он, – это только отнимет у нас силы!
Инга провела рукой по его взмокшим от пота светлым волосам, образовывавшим у него на лбу своеобразный вихорок, который никогда не позволит ему выглядеть по-настоящему серьезным.
– Хорошо. Но…
Она не стала продолжать. Не было смысла объяснять мужу, что виной всему было его легкомыслие, что именно оно привело их в такую ситуацию, и что ему следует попытаться обрести зрелость поведения взрослого человека. Он, конечно, изменится очень мало, как и все другие люди не меняются в своей основе, – во всяком случае, не по просьбе и не по советам. Какое-нибудь потрясающее событие, взбудораживающее переживание смогли бы повлиять на Мариуса, чтобы он стал другим, но добиться этого было не во власти его жены.
– Послушай, – сказал Мариус, – ты останешься сидеть здесь и отдохнешь. Весь багаж я оставлю с тобой и отправлюсь искать аптеку. И какой-нибудь супермаркет. Я принесу тебе очень холодный лимонад и хорошую, прохладную мазь для твоих ног. Как тебе это нравится?
Это предложение прозвучало чрезвычайно заманчиво, но Инга знала, что радость или облегчение