с мраком, и лишь обозначал очертания предметов. Снаружи было пасмурно, низко повисшие тучи не желали разрождаться дождем. И ветер, который всё это время пытался разогнать сырость, сам потом стал таким.
Комната пустовала. Сначала день. Потом неделю.
Примерно через сорок дней железки внутри замка звякнули, и дверь отворилась, впустив еще немного света из подъезда, в котором горела лампа.
В прихожую вошли двое. Она сняла легкую белую куртку, повесила на крючок, стала разуваться. Входила в зал в потертых джинсах и свитере из тонкой черной шерсти. Он тоже был в чем-то. Сходил на кухню и вернулся. Она слышала, как он открывал там холодильник.
Здесь было пианино. Она подняла крышку, надавила пальцем на одну из клавиш. Когда он вошел, она улыбнулась.
– А я не знала, что ты умеешь играть.
На подоконнике в вазе с удлиненным горлышком все четыре цветка потемнели и высохли. Он думал, как бы их убрать теперь, чтобы она не увидела.
– А я не умею. Это от прошлых хозяев осталось. Будешь чай?
– Кофе.
Дома кофе не было, надо было идти в магазин. Наверно, не было и чая.
– А это что за картина? – спросила она, подойдя к стене.
Он тоже посмотрел. Черно-белый рисунок за стеклом в металлической рамке. Он не знал, как долго здесь этот рисунок.
– Кому-то подарили. И они повесили.
За окном прогремел гром, но почему-то он не сходил вниз, а уходил куда-то вверх. Получилось тревожно. Оба теперь стояли и молчали.
– Включи свет, – попросила она.
Он подошел к стене, стал искать включатель.
– Я чайник поставил.
Найдя, надавил пальцем, но свет от этого не зажегся.
– Хм…
– А?
– Кажется, вылетела пробка. Скоро стемнеет.
– У тебя есть свечи? Я боюсь темноты.
Он задумался. Тем временем она подошла к окну, положила ладони на подоконник, стала смотреть на улицу. Та была пуста, совсем без людей. Третий этаж. Вид на магазин, детский сад, проезжую часть, по которой не проехала ни одна машина. На лавке газета, и ветер треплет ее, так что она вот-вот сползет.
Взгляд переместился на вазу. Она занесла ладонь над одним из засохших цветков, будто собираясь погладить. Когда он подошел сзади, тихонечко, неслышно, и мягко, как если бы имел дело с чем-то хрупким, положил ладони ей на плечи и ткнулся лицом в волосы на ее затылке, она убрала руку. Она хотела поднять ее и положить ему на ладонь, но в этот момент снова прогремело. Ноги ее подкосились, и она стала оседать. Он не сразу сообразил, так что подхватил ее почти над самым полом. Присел рядом, учащенно дыша от волнения и страха.
– Что с тобой?
Она не ответила, хотя глаза ее были открыты.
– Что… с тобой?
Казалось, что она смотрит в потолок. Смотрит на обои, блеклые, одноцветные, в полоску. Смотрит на стекло. На вазу.
– Ты слышишь меня?
Наверно, она слышала, потому что перевела взгляд на него, посмотрела ему в глаза, но они ничего не выражали.
– Тебе плохо?
Взгляд переполз на его плечо, потом уперся в противоположную стену, стал разглядывать узор на обоях.
Прогремел гром. И на этот раз протяжный, недобрый, такой густой, что стекло в оконной раме мелко задрожало.
Потом это прекратилось.
Он осторожно опустил ее на пол, взгляд ее все так же бесцельно оглядывал пространство. Он поднялся и, приблизившись к окну, стал смотреть.
Потом он вышел на улицу.
Здесь никого не было. В небе, наверно, над самыми тучами, снова загудело. Оно прокатилось от горизонта до горизонта, и это не было похоже на природное явление. А он шел и смотрел наверх, шел с запрокинутой головой, но ничего, кроме низко повисших туч, не видел. Остановился возле лавки, на которой ветер трепал газету. Думал присесть, отдохнуть и, может быть, даже почитать последние новости. Но, вместо этого лег на землю, она была холодная и ничем не пахла. Он заполз под лавку, лежал теперь на животе, и его бесцельный взгляд бродил в пространстве, иногда возвращаясь к свисавшему концу газеты, когда ветер особенно сильно начинал трепать ее.
Вызывает Кларк
Давление в гипердвигателях падало с катастрофической скоростью. Космический корабль войск Консолидации Ностромик-1 кренило в сторону планеты Недирия. Склонясь над пультом управления, капитан Джон Кларк вызывал базу.
Он остался один. Из всех двенадцати членов экипажа он остался один. Джулия была последняя, кого они сожрали.
Проклятые рептигноиды!
Как же им удалось пробраться на борт? Он снова и снова задавал себе этот вопрос. Мерзкие безволосые создания проникли в образовавшуюся брешь, и с тех пор это не прекращается. Но где она, эта брешь? И как ее теперь заделать? Капитан Кларк не знал.
– База! –