дке, которая начиналась сразу за дорогой, проходящей возле его дома. Степан никогда не смотрел на то, что там происходит – боялся ослепнуть. Он просто лежал в своей кровати, накрывшись с головой одеялом, лежал и не спал. Несколько раз он даже ходил туда днём, рассчитывая обнаружить следы пришельцев, но так ничего и не нашёл.
Видимо внеземные цивилизации использовали для своих кораблей какой-то вид энергии, которая не воздействовала на окружающую среду, – не выжигала траву, не валила деревья, не оставляла после себя заразную радиоактивную плесень, вообще ничего не оставляла. Вот поэтому нет никаких следов, – рассуждал Степан. Но в том, что корабли прилетали, он был уверен точно. Непонятно только одно. Почему никто, кроме него не слышит этого шума? А если слышат, то почему молчат? Ну, взять хотя бы тех же соседей. Неужели никто из них ни разу ничего не слышал, не проснулся ночью, как просыпается он? Никто не возмущается, средства массовой информации тоже никак не реагируют. Отсюда Степан сделал вывод: либо другие тоже всё слышат, но боятся об этом говорить, либо это дано только ему. И если это так, то значит, он наделён какими-то сверх естественными способностями, о которых раньше и не подозревал.
Когда он начал слышать, как прилетают инопланетяне, Степан точно вспомнить не мог. Иногда ему казалось, что он этот шум слышал всегда, но не обращал на него внимания, а иногда думал, что это началось совсем недавно. Недавно – это когда начали проявляться его сверх способности (он всё-таки больше склонялся к этому варианту), а раз так, то получается, что он возможно единственный, кто знает о проникновении инопланетян на нашу Землю. И выходит, что именно на него возложена миссия, предотвратить их распространение по планете.
Как он будет это делать, Степан пока не знал.
Чем больше он думал над этой проблемой, тем больше возникало вопросов. Самым главным был вопрос, почему именно он, самый обыкновенный, ничем не примечательный бухгалтер, вдруг оказался лицом к лицу с событием вселенского масштаба. В прямом смысле этого слова. Поскольку ответа у Степана не было, он решил принимать всё как есть.
А вдруг это моё предназначение, – думал он. Бессонные ночи располагали к продолжительным размышлениям. Возможно, я всё это время занимался не своим делом, и моя задача не сидеть над цифрами, подсчитывая приход и расход, а противостоять инопланетным захватчикам. Вот именно, противостоять, – ему очень нравилось это слово.
Когда в посадке заканчивались манёвры, и уже ничего не угрожало, Степан выползал из под одеяла и шёл на кухню. Там он заваривал себе чай, закуривал и снова погружался в раздумья. Он жил один, и никто, теперь уже никто не мог запретить ему курить на кухне. Строгой мамы больше не было.
Противостояние – это то, чем я занимаюсь всю жизнь, – говорил себе Степан. С самого раннего детства он противостоял своей матери. По крайней мере, он так думал. Думал, хотя прекрасно знал, что это не так. Не ври сам себе, – шептал кто-то у него в голове, – ты всегда делал то, что она хотела, ты всегда делал так, как она хотела, хотя тебе это и не нравилось. Но ты подчинялся. Ты всегда подчинялся, потому что боялся. Да, в душе он, конечно, сопротивлялся, возражал и делал всё наперекор…, но только в душе. На самом деле он слушался её бесприкословно. Лишь бы только она не начинала орать и не доставала ремень, оставшийся от отца. Отца, которого у Степана никогда не было. Потом, гораздо позже ему пришла мысль, что мужик, который его заделал, видимо с такой скоростью бежал от его матери, что попросту забыл свой ремень, и возможно, вместе со штанами.
Да, – думал Степан, – мамочка была ещё та стерва. Стерва с огромными амбициями. Она почему-то вбила себе в голову, что её Стёпочка родился этаким вундеркиндом с гениальными способностями, которые непременно нужно развивать, поэтому заставляла Стёпу заниматься чем угодно, только не тем, что ему нравилось. Она пихала его в различные секции и кружки, которые кроме отвращения больше ничего у него не вызывали. Он ходил в музыкальную школу и в кружок бальных танцев, посещал студию изобразительного искусства, занимался французским языком со специально нанятым преподавателем и ещё всякой всячиной, которая, по мнению матери должна была сделать из него незаурядного выдающегося человека. Всё это, конечно же, сопровождалось скандалами и не обходилось без ремня. Потому что Стёпа ходил на все эти занятия с большой неохотой, и никаких особых достижений у него не было.
Стёпа любил смотреть хоккей, ходить на рыбалку и математику. Но смотреть хоккей ему не разрешали – это игра для идиотов, на рыбалку не пускали – это занятие для дураков. Вот только против математики мама не возражала. Правда, как наука, математика Стёпу не интересовала. Ему нравился сам процесс подсчёта. Он вообще любил всё подсчитывать. Поэтому задачки типа «Если для того, чтобы засеять один гектар нужно столько-то пшеницы, то сколько понадобится, чтобы засеять двадцать три гектара», его просто приводили в восторг. К тому же посещение математического факультатива позволяло подольше не приходить домой.
Как-то раз, когда мать читала ему очередную мораль на тему его никчемности (а когда она заводилась, то процесс мог затянуться надолго), Стёпа, чтобы отвлечься, решил подсчитать сколько ромбиков-клеточек на её колготках