когда ты успокоилась и готова двигаться, я прикажу, чтобы она что-нибудь принесла нам.
Скай опомнилась:
– Да, Адам, мне нужно ехать, мое письмо должно отправиться к Сесилу сегодня утром.
Через час Глиннис уже шла из кухни в спальню, расположенную наверху башни, и ее могучие ноги сгибались под тяжестью подноса с едой.
– Я принесла всего понемножку! – объявила она с дружелюбной ухмылкой. – Сегодня вы уже не захотите есть, миледи.
Глиннис сделала книксен и оставила их созерцать приготовленные для них яства. Там стояли две дымящиеся тарелки с овсянкой, приправленной вареной грушей, накрытое крышкой серебряное блюдо, потускневшее от времени, где были яйца, сваренные в густых сливках, а также сухое испанское вино и укроп. Блюдечко с толсто нарезанными ломтиками розовой деревенской ветчины, горячий батон ржаного хлеба, завернутый в льняную салфетку, чтобы не остыл, свежее масло и густой мед. Картину завтрака довершал серебряный кувшин с коричневым элем.
– Боже мой, – воскликнула Скай в восхищении, – Глиннис могла бы получить работу на моей кухне, Адам! – Она взяла простой деревянный кубок и наполнила его. Вскоре каша была съедена, яйца и ветчина проглочены, и Скай, сидя в кресле, закутанная в огромную шелковую рубашку де Мариско, вытянув свои длинные ноги, большими глотками потягивала коричневый эль. Опустошив половину кувшина, она потянулась за хлебом. Отрезав аккуратно кусочек, она намазывала его маслом и медом, а затем отправляла в рот.
Адам, и сам не последний гурман, с удовольствием наблюдал за ней. Ему всегда нравился ее здоровый аппетит. Женщины, нехотя поклевывающие пищу, считая, что это соответствует хорошим манерам, всегда его раздражали. Скай любила хорошую еду.
– Я сам отвезу тебя в Линмут, – сказал он, и она кивнула головой, так как рот у нее был полон. – Ты хочешь, чтобы я остался в Линмуте до того, как будут получены вести от Сесила?
Она проглотила кусок:
– Нет. Лучше, чтобы Сесил не вспоминал о твоем существовании. И кроме того, может статься, что мне придется бежать, а Ланди – достаточно надежное пристанище для меня.
– Всегда, моя девочка! – согласился он с улыбкой, которая согрела ее всю – до кончиков пальцев на ногах.
Они отплыли с Ланди под лучами восходящего солнца, и свежий юго-западный бриз вскоре домчал их до Линмута. Адам ввел свое суденышко в маленькую бухту под скалой замка, где уже несколько веков назад графы Линмуты устроили запасной выход из замка в потайной пещере.
Адам не остался в замке.
– К полудню ветер утихнет, и я застряну здесь, если не отправлюсь сейчас же, милая Скай. Не слишком приятно, конечно, грести домой одиннадцать миль. – Он крепко обнял ее и быстро, но нежно поцеловал. – Будь осторожна, моя девочка. В случае, если я понадоблюсь, используй прежние сигналы. У меня день и ночь будет юнга на часах.
С пощипывающими от подступающих слез глазами она наблюдала, как он выплыл в бухту, а из нее – в манящую голубизну моря.
Она вытерла глаза и, никем не замеченная,