получилась долгой и трудной. И не в пользу Цейхановича. Попытки Авербаха трясти стол оказались бесплодными. Чёрные фигуры Цейхановича, причём самые второстепенные, падали с доски, но главные фигуры Падре почему-то стояли, как приклеенные. В итоге наш великий друг где-то на тридцать третьем ходу незаслуженно потерпел совершенно сокрушительное поражение. Смахнул фигуры и едва не огрел шахматной доской по башке Авербаха, но тот привычно увернулся.
– У, трясун чёртов! Из-за тебя всё! – ненавистно пробурчал Цейханович и на малое время впал в тяжёлое безмолвие.
Падре на радостях достал бутылку водки, которую прикупил по дороге с почты, – и предложил обмыть свой непроигрыш австралийского подарка.
Странно, но вид непочатой бутылки подействовал на Цейхановича как-то успокоительно, он даже не пробурчал дежурно «…пошли дурака за бутылкой, он одну бутылку и принесёт», но ни с того, ни с сего затеял литературный спор со мной и Падре.
– А права эта твоя сбежавшая баба, что всё – дерьмо! Вот взять эту самую Австралию!.. Там же сплошная темнота! Там о Пушкине ни один идиот слыхом не слыхивал. Недавно спрашиваю одного засранца-иностранца, он где-то около Австралии прописан, – кто лежит у нас в мавзолее на Красной площади. А он этак снисходительно отвечает, как из клуба знатоков: «Пушкин!» Ну разве не темнота?..
– Ну, быть может, Пушкин до Австралии ещё не дошёл, но зато там любят Пастернака. Не зря же моя супружница его книжонку с собой прихватила, – вступился за австралийцев Падре.
– Так уж и любят! Тоже мне чин почитания!.. – агрессивно не согласился Цейханович, ибо страшно не выносил, что где-то кто-то любит не его, а то, что он сам недолюбливает и долюбливать не собирается. – Ни один идиот, кроме твоей дуры, Пастернака там не знает – и знать не хочет!
– Да его весь прогрессивный мир знает, он же Нобелевский лауреат! По национальности – еврей, а по призванию – великий русский поэт, – возмущённо возразил Падре.
Но Цейханович не менее возмущённо вскричал:
– Ты это чего?! Если еврей пишет еврейские стихи, то он национальный еврейский поэт, а никакой другой! Твой Пастернак – великий еврейский поэт, а если записать его в русские, то и на выдающегося не вытянет. У русских и без него пруд пруди своих поэтов. Хватит мародёрствовать, хватит безнаказанно обирать чужие народы! Ты это брось!.. Брось, пока не поздно, свои антисемитские штучки!
Дабы оградить Падре от дальнейших оскорблений и не обращать спор в скандал, в связи с катастрофической убылью водки, пришлось вмешаться мне, человеку весьма далёкому от русской и иной поэзии:
– Но числят же Владимира Набокова американским писателем, хотя он – русский по национальности?! Наши и американцы числят, – и ничего, мы даже гордимся.
– Да мало ли какой глупостью у нас гордятся разные дураки и русофобы! А американцы вашего Набокова вообще никем не числят. Сдался он им, как снег прошлогодний! Если б числили, то дали бы Нобелевскую премию, – и не побежал бы он от них помирать в Щвейцарию… Набоков – писатель русски