скорее мы выпьем по глотку и попытаемся об этом забыть, тем лучше.
С этими словами маркиз направился в конец комнаты к буфету, в котором отец всегда хранил свой виски.
Пока он поворачивал ключ в замке и открывал дверцу, мистер Джонсон смотрел на него и улыбался.
В то время как маркиз, вернувшись с прогулки, отводил своего коня в конюшню, по лугам и рощам сломя голову мчался другой всадник.
Тем, кто наблюдал за ним издалека, могло показаться, что это высокий стройный юноша, который, несмотря на свое хрупкое телосложение, на удивление ловко управляется с лошадью.
Однако стоило всаднику приблизиться, как становилось ясно – это никакой не парень, а девушка в мужских бриджах и сорочке и скачет она тоже по-мужски, в обычном седле.
Глаза ее загорались энтузиазмом и восторгом, когда она заставляла лошадь взять очередной барьер. Конь, достаточно крупный и ретивый, послушно взлетал над препятствием и легко приземлялся, и всадница ни на мгновение не теряла над ним контроль.
Грум средних лет не оставлял попыток догнать свою госпожу. Наконец их лошади поравнялись и слуга взмолился:
– Пожалуйста, не делайте так больше, мисс Лексия! Хозяин шкуру с меня спустит, если узнает, что вы катаетесь по окрестностям в таком неподобающем виде!
– Не бойся, Хоукинз, я не дам ему спустить с тебя шкуру! Это моя добрая воля, и, если придется, я так ему и скажу.
Столь оптимистичное заявление не успокоило Хоукинза, однако он умолк и потрусил следом за хозяйкой к дому.
– Сегодня Скайларк был великолепен, не правда ли? – произнесла девушка нараспев.
– Не могу знать, мисс! Я никак не мог вас догнать, – хмуро отозвался грум.
Лексия усмехнулась про себя. Она привыкла всегда поступать по-своему, и это ее вполне устраивало, пусть даже кого-то ее поступки и шокировали.
И все же очередные нотации от папеньки ей выслушивать не хотелось, поэтому в дом она намеревалась проникнуть через заднюю дверь и переодеться прежде, чем он ее увидит.
Но надо же было случиться, чтоб именно в этот момент отец выглянул в окно и увидел, как она проезжает по двору.
– Лексия! Немедленно зайди ко мне!
Девушка вздохнула:
– Хорошо, па.
Не дожидаясь помощи, она спрыгнула со своего огромного скакуна, отдала поводья Хоукинзу и вошла в дом через французское окно, ведущее прямиком в комнату, где они с отцом обычно завтракали.
– Моя дочь разъезжает по окрестностям в таком виде! Возмутительно! – негодовал отец, переходя в столовую из комнаты, окна которой как раз выходили на конюшни. – Ступай к себе и немедленно переоденься! Хотя нет, подожди! Нам есть о чем поговорить.
– Господи, я умираю от голода.
Девушка села за стол, налила себе кофе, взяла тост и попыталась успокоить отца:
– Па, я всего лишь прокатилась верхом.
– Не называй меня «па»!
– С чего бы это?
– Это вульгарно. Английские леди говорят «папа».
– Но я американка!
– Чушь!