тебя – даже эдур ничего не смогут поделать. Поняв, что ты в самом деле отравлен, они вырвут твое сердце.
– Ты боишься, что я превращусь в вивала? Это моя судьба?
Она покачала головой.
– Болезнь атакует твой разум. Отравляет чистую кровь твоих мыслей.
– Ты в самом деле здесь, Пернатая Ведьма? В моем сне?
Ее очертания стали прозрачными, зыбкими, и их, словно песок, унес ветер.
Удинаас вновь остался один.
Я никогда не проснусь?
Почувствовав движение в небе, он повернул голову вправо.
Драконы. Десятки драконов в воздушных потоках над мутным горизонтом. Вокруг сновали, как мошкара, вивалы.
И тут Удинаас кое-что понял.
Они летят воевать.
Тело покрывали листья морока. В последующие дни листья начнут гнить, янтарный воск пойдет синеватыми пятнами, и одетое в монеты тело превратится в смутную фигуру, будто закованную в лед.
Тень в воске, замкнувшая воина бенедов навечно. Прибежище для блуждающих теней внутри пустого ствола.
Трулл стоял у трупа. Ствол черного дерева еще готовили в неосвещенном здании рядом с цитаделью. Живое дерево сопротивлялось рукам, которые хотели его преобразовать. Но оно любило смерть, и его можно было уговорить.
Из деревни донесся отдаленный плач – голоса возносились в последней молитве сумеречной Дочери. До наступления ночи остались мгновения. Наступали пустые часы, когда даже саму веру следовало сдержать. Ночь принадлежит Предателю. Он пытался убить Отца Тень в момент высшего торжества и почти преуспел.
Любые серьезные разговоры в это время были запрещены. Во тьме крадется обман, бурлит невидимая жизнь, которую можно вдохнуть – и заразиться.
Не зарывались мечи у порога домов, где обитают девы. Скрепить брак в этот час значит обречь его. Дитя рожденное умрет. Любовники не коснутся друг друга. День умер.
Вскоре, однако, появится луна, вернутся тени. Как Скабандари Кровавый глаз вернулся из тьмы, так вернется и мир. Предателя ждет поражение. По-другому и быть не может, иначе царства поглотит хаос.
Трулл сам вызвался дежурить в первую ночь. Труп эдур не оставляли без охраны, когда подкрадывалась тьма – она ведь не разбирает, течет ее дыхание в теплую плоть или холодную. Мертвец мог дать начало страшным событиям так же, как и живой. Неважно, что у него нет голоса и он не может поднять руку. Другие готовы говорить за него и выхватить меч или кинжал.
Ханнан Мосаг объявил это главным пороком среди эдур. Старики и мертвецы первыми готовы прошептать слово месть. Старики и мертвецы стоят у одной стены, только мертвые стоят к ней лицом, а старики отвернулись. За этой стеной – забвение.
Междоусобицы теперь были запрещены. За преступление мести наказывался весь род – бесчестной казнью.
Трулл Сэнгар заметил со своего места во мраке под деревом – рядом с телом, – как его брат Рулад идет по лесу. В этот темный час он осторожно крался, словно тень, от края деревни.
В лес, на северную тропу.
Тропа вела на кладбище, где было решено похоронить воина бенедов.
Где