любовью, извини за личный вопрос?
– Турудал любит только самого себя. Как я сказала, он был моложе, а я – опытнее. Сейчас-то он старше меня – даже интересно. В каком-то смысле. В любом случае уже в то время не было недостатка в липнущих к нему мужчинах и женщинах. Думаю, он считал, что его всегда ждет победа. Наверное, и сейчас так считает. Для идеального вора главное – чтобы жертва оставалась в счастливом неведении, что ее обокрали.
– Думаю, – вмешался Бугг, – что Турудал Бризад не жалел о своей капитуляции.
– И тем не менее, – сказала Шурк Элаль. Затем помолчала и проговорила: – В этом мире нет ничего, чего нельзя украсть.
– И с этой мыслью, свербящей, как овечий пот у нас в желудках, – сказал Тегол, поставив чашку, – мы с тобой прогуляемся, Шурк.
– А до Селуш далеко?
– Мы не будем спешить. Спасибо, дорогой Бугг, за восхитительный напиток. Приберись тут, ладно?
– Если время найду.
Шурк помедлила.
– Мне слезть по стене и следовать за тобой тайком?
Тегол нахмурился.
– Только если невмоготу. Просто накинь капюшон – и останешься неузнанной.
– Хорошо. Встретимся на улице, чтобы не видели, как я выхожу из дома, куда не входила.
– За мной до сих пор шпионят?
– Может быть, нет, но лучше проявить осторожность.
– Хорошо. Тогда до скорого.
Тегол спустился по лестнице и вышел в дверь, однако повернул не налево, как обычно, а направо – туда, где теперь был навален строительный мусор. Выходящая сюда стена была закрыта кирпичной кладкой и дверьми без задвижек.
Шурк Элаль появилась из тени в надвинутом на лицо капюшоне.
– Расскажи мне еще об этой Селуш.
Они двинулись друг за другом по узкой тропинке в сторону улицы.
– Бывшая сотрудница Бугга. Бальзамировщики и все, кто работает с покойниками, – это своего рода большая семья. Постоянно обмениваются методами и частями тела. Я слышал, это целое искусство. Историю тела можно прочитать по множеству мелких деталей, как свиток.
– Что толку читать список изъянов, если субъект уже мертв?
– Болезненное любопытство. Или любопытная болезнь.
– Пытаешься шутить?
– Ни в коем случае, Шурк Элаль. Я твердо запомнил твое предупреждение.
– Тегол Беддикт, ты очень опасен для меня. И все же я подсела, как будто ты – умственный белый нектар. Мне нравится, что я с трудом удерживаюсь от веселья.
– Если у Селуш получится то, что она задумала, опасность, связанная со смехом, исчезнет; сможешь фыркать без опаски.
– Даже когда я была живая, я никогда не фыркала. И не собираюсь, раз уж я мертвая. Но то, что ты предлагаешь, грозит… разочарованием. Пропадет напряжение, умрут искры. Боюсь, я впаду в депрессию.
– Таков риск исполнения мечты, – сказал, кивнув, Тегол, когда они добрались до грязного Сточного канала и пошли вдоль него. – Сочувствую, Шурк Элаль.
– Расскажи, что ты знаешь о старой башне на запретной земле за дворцом.
– Немного, только что твоя немертвая подруга живет поблизости. Девочка.
– Да,