общий шкаф для обуви и рюкзаков.
Встроенные полки за кроватью – единственная территория, которая по-настоящему моя. На моей полке три окатанных морем стеклышка. Три ракушки. Мой айпод. Книги. Фото нашей семьи. Мое фото с мамой, которое сделала Биб. И цветы – это маме пришло в голову дать мне с собой вазочку. Я думала, это как-то глупо, а оказалось, что здорово. Вдобавок я захватила плакат с Тейлором Китчем, чтобы каждый вечер желать ему спокойной ночи.
После того, как все несколько месяцев психовали, гадая, кого где поселят, распределение по корпусам прошло гладко. Мы попали в корпус «Беннетт». С нами новенькая – Лу. Она до сих пор не разговаривает и никем не интересуется. На лице у нее написана то скука вообще, то какая-нибудь конкретная скука. Она возится со своим фотоаппаратом. Потом убирает его и начинает сосредоточенно катать шарики из голубой замазки, при помощи которой клеят на стену плакаты. Определенно социопатка. Может, даже с приветом.
Холли занимается ногтями, включив на айподе Сию, и время от времени фальшиво мычит, подпевает.
Пиппа читает пятикилограммовый французский Vogue и говорит, что это для домашки, biеn sûr[7].
Энни, у которой нет режима регулировки голоса, на полную громкость настаивает в ванной, что надо спасти паука, которого Элайза уговаривает ее прибить. Элайза объясняет:
– Глупая, у них же есть друзья. Они размножатся, вернутся и упадут на нас с потолка. Тебе-то хорошо, а я на верхней койке.
Пиппа переходит с Vogue на какую-то книжку про солнечные знаки, восклицая: «Божечки мои, все правильно… ужас… ни за что бы не подумала… вот-вот, именно… ну прямо как в зеркале себя вижу… упс, не тот знак… вот он, мой… божечки, а тут вообще в самую точку!»
Энни, которая была бы большущим лабрадором, родись она собакой, выходит из ванной и просит Пиппу прочитать про Стрельца, но послушать не останавливается – вся в делах: жалуется, что ей досталась нижняя средняя койка, строго предупреждает нас, чтобы не вздумали пользоваться ею, как общим диваном, и грозит Элайзе (миниатюрной борзой-уиппету, звезде собачьих бегов на длинные дистанции), чтобы не наступала на ее кровать по пути наверх, на свое удачнее расположенное, престижное ложе на верхнем ярусе.
Здесь слишком много внимания уделяют фитнесу и всякой физической активности под открытым небом. Против свежего воздуха я ничего не имею, но разве это не чересчур? Хотя бы чуточку? Вчера я пробежала первый обязательный кросс длиной в три мили. Лицо у меня разукрасилось оттенками гибрида свеклы с помидором, о чем Холли, покатываясь со смеху, заявила так, чтобы слышали все. Весь семестр мы будем бегать как минимум два таких кросса в неделю. Сегодня каждая моя мышца-связка-сухожилие ноют и жалуются, все у меня болит. Я вся болю.
Сегодня Холли сообщила, что перед отъездом сюда сделала лазерную эпиляцию. Целых шесть сеансов(!), а мне ни слова не сказала. Я думала, здесь мы зарастем, как дикарки. Теперь, видимо, зарасту я одна. Могла бы и пораньше сказать.
По утрам жуткий