вешал их на сучья в назидание охотникам, которые их использовали. Он бродил по лесу и размышлял о сущности человека. Зачем я живу и для чего – были его главными мыслями. Только одно его успокаивало: его животворящая вера в Создателя всего сущего. Каждую мысль, каждую идею он пропускал через призму Божьей сущности. Наблюдая за жизнью дикого леса, он понимал, что жизнь на земле – это не единственное место, где она есть. Что-то подсказывало Алексею, что такой отлаженный порядок жизни кем-то управляется… Когда он гладил рукой цветы, он целовал своего Ангела, так как в их изящной простоте он видел Создавшего их.
Все это замечал Эриофан, Алешкин ангел-хранитель. Его душа горела пламенной любовью к своему подопечному, и сердце его всегда было открыто для него. Сколько раз он спасал Алексея от неминуемой гибели – не знал никто. Так как Алешка был очень активным ребенком – Там было принято решение послать для его защиты особого Хранителя, который был наделен полномочиями управления физическими процессами... Эриофан понимал, что Алексей не может осознать его существование и близкое присутствие. От этой мысли он слегка взгрустнул и продолжил наблюдать за Алексеем. Бывало, что они гуляли вместе на закате солнца и иногда можно было увидеть, как в заходящих лучах, на фоне силуэта егеря слегка угадывалось золотое свечение в виде фигуры, которая держала его за руку. Когда Алешка гладил полевые цветы – верный Эриофан всегда оказывался рядом в этот миг, чтобы побыть с Алексеем и разделить его радость. Они вместе сидели на взгорке и смотрели на заходящее солнце. Лешкин ангел любил немного пошалить, искривляя солнечные лучи и кидая их ему на лицо. Алешка смешно морщился, а его задорный ангел веселил его душу, посылая ему всплески непонятной, но приятной волнующей радости. Временами Эриофану казалось, что Алексей видит его и чувствует. Но он только источал волны благодарности к Создателю за свою жизнь и ангела это вполне устраивало, так как чувство зависти ему было неведомо. Он только боялся за некоторые склонности Алексея, который иногда совершал не очень обдуманные действия. Тот колодец, в котором он поддерживал жизнь Алешки и заставлял без умолку лаять их собаку, часто всплывал в его памяти и он с еще большей силой сжимал запястья Алексея своими эфирными руками, прикосновения которых тот не чувствовал…
Дюссельдорф 5-ый отдел Аненербе.
…Генерал Гюнтер заметно нервничал. На его столе лежала телефонограмма от лейтенанта Шнафдера, не так давно заброшенного в Советскую Россию. Генерал был стар, но весьма мудр. Агент передал все детали разговора с Гансом, не забыв сообщить о его легкомысленном и шутливом тоне. Отто Гюнтер был полностью уверен в лейтенанте, но его непредсказуемость пугала старого генерала. Но он был уверен в том, что тот опытный разведчик и русские просто не в состоянии перевербовать его, так как лейтенант был разведчиком творческого потенциала с оттенком безрассудности. Гюнтер вспомнил, как в 32 году, после устроенного им взрыва в парижском кафе, Ганс, вернувшись через пару минут на место