знает, чего хочет, – сказал он, – ты в ней это заметила?
– Да, – сказала Холли.
– Дядя Сомс и твой отец… Не вышло бы неловко!
– Она этого не знает, и Джон не знает, и, конечно, не надо им ничего рассказывать. Всего только на пять дней, Вэл.
– Семейная тайна! Запомним.
Если Холли сочла это достаточно безопасным, значит, так оно и есть. Хитро скосив на Вэла глаза, она сказала:
– Ты заметил, как она ловко назвалась к нам?
– Нет.
– Очень ловко. Какого ты мнения о ней, Вэл?
– Хорошенькая и умная; но она, сдается мне, выбросит седока из седла на первом же повороте, если ее разгорячить.
– Никак не решу, – пробормотала Холли, – типична ли она для современной молодой женщины. Новая стала Англия, трудно что-нибудь понять.
– Тебе? Но ты всегда так быстро во всем разбираешься.
Холли засунула руку в карман его пальто.
– С тобою и другим все становится ясно, – сказал Вэл, точно почувствовав поощрение. – Что ты думаешь об этом бельгийце Профоне?
– По-моему, довольно безобидный чертик.
Вэл усмехнулся.
– Мне кажется, что для друга нашей семьи он странный субъект. Впрочем, наша семья идет довольно-таки диким фарватером: дядя Сомс женился на француженке, твой отец – на первой жене Сомса. Наших дедушек хватил бы удар.
– Не только наших, дорогой.
– Машина явно просит кнута, – заметил вдруг Вэл, – на подъеме не желает подбирать под себя задние ноги. Придется мне пустить ее под гору во весь опор, не то я опоздаю на поезд.
В лошадях было нечто такое, что помешало ему по-настоящему полюбить автомобиль, и всегда сразу чувствовалось, правит ли «фордом» он или Холли. На поезд он поспел.
– Будь осторожна на обратном пути: дай ей волю – и она сбросит тебя на землю. До свидания, дорогая.
– До свидания, – отозвалась Холли и послала воздушный поцелуй.
В поезде, после пятнадцати минут колебания между мыслями о Холли, утренней газетой, любованием природой в этот ясный день и смутными воспоминаниями о Ньюмаркете, Вэл ушел с головой в дебри маленькой квадратной книжечки – сплошь имена, родословные, генеалогия лошадей, примечания о мастях и статях. Живший в нем Форсайт склонен был приобрести лошадь определенных кровей, но решительно изгонял свойственный Дарти азарт. Вернувшись в Англию после выгодной продажи своей африканской фермы и конского завода и заметив, что солнце светит здесь довольно редко, Вэл сказал самому себе: «Мне просто необходимо найти какой-то интерес в жизни, иначе эта страна нагонит на меня зеленую тоску. Охота не спасет. Буду разводить и объезжать лошадей». С решительностью и остротой наблюдения, сообщаемой человеку длительным пребыванием в новой стране, Вэл установил слабые стороны современного коневодства. Людям сейчас импонирует мода и высокая цена. Нужно покупать за экстерьер, родословную побоку. А он тут сам готов поддаться гипнозу определенных кровей. Полуосознанная, слагалась