чтение произвело различное впечатление на слушателей. Лаваред улыбался, искренно или принужденно, – сказать трудно. Сэр Мирлитон оставался спокойным. Одна только мисс Оретт была видимо взволнована. Она покраснела, потом побледнела и, взглянув на этих двух господ, мечтавших о четырех миллионах, первая заговорила.
– Отец, – сказала она, – ведь ты не способен обмануть этого молодого человека, не сделавшего тебе ничего худого?
– Дочь моя, – ответил он, – дело есть дело, и, конечно, было бы неблагоразумно упустить такое состояние. Невозможно не только совершить кругосветное путешествие, но и проехать на эти деньги из Парижа в Лондон…
– Итак, вы от этого не отказываетесь?
Нотариус вмешался в разговор:
– Если бы ваш отец и отказался, то все-таки Лаваред не получит наследства, не исполнив данных условий. Но если он откажется сам…
– Вы шутите, – воскликнул Арман, – с неба валятся миллионы, и вы думаете, что я равнодушно буду смотреть на них? Кроме того, то, чего требует мой кузен, не так уже трудно исполнить. Тот, кто привык путешествовать между Бастилией и бульваром Маделен, не имея ни гроша, может съездить к самому черту всего за гривенник!
– Вы хотите попробовать? – сказал англичанин. – Хорошо, сделайте милость. Я постоянно буду следить за вами, и не пройдет двух дней, как я выиграю дело.
– Хорошо, я принимаю вызов, – холодно заметил Лаваред. – Буду ждать вас завтра утром на Орлеанском вокзале!
Затем Арман обратился к господину Панаберу:
– Я вернусь в вашу контору двадцать пятого марта девяносто второго года до окончания занятий.
И он спокойно вышел.
Прятки
Выйдя от нотариуса, Лаваред закурил сигару и шел в продолжение получаса, обдумывая, что ему предпринять. Он нашел свою первую мысль великолепной; ему, как любителю приключений, улыбалась эта поездка за золотым руном. В успехе он не сомневался. Но, обдумывая свой план, он отдавал себе отчет и в тех бесчисленных препятствиях, которые могут ему встретиться. В таких размышлениях он дошел до собора Маделен. Его задумчивое лицо озарилось улыбкой. Он что-то придумал. Но что же? Перейдя улицу, он вернулся в редакцию своей газеты «Эхо Парижа» и там написал для следующего номера заметку, где, обозначив действующих лиц под очень прозрачными псевдонимами, рассказал всю историю духовного завещания. Затем он прошел к кассе, где его ожидало первое препятствие, а именно: по приказу Буврейля ему не выдали жалованья.
– Хорошо, – сказал он, – это начало!
Он отправился к себе. Тут старушка Дюбуа сообщила ему, что приходил судебный пристав и велел вынести всю его обстановку по распоряжению господина Буврейля.
– А мне какое дело, – сказал весело Лаваред. – Завтра я уезжаю на тот свет!
– Боже мой! – вскрикнула добрая старушка. – Надеюсь, вы не собираетесь лишить себя жизни, господин Арман! Не в деньгах счастье, –