к нашим предкам. Мария, дай Гилфорду Уорвику-Дадли знак, что ты чествуешь храброго рыцаря, а ты, Елизавета, укрась хорошенько пажа.
Пока старшие дети короля суетились, спеша исполнить отцовское приказание, Елизавета замешкалась немного; гордая принцесса стыдилась того, что паж будет носить ее цвета, а так как она не смела возражать, то принялась так неловко откалывать бант, что у нее отстегнулся весь откидной рукав и упал на землю.
Молодой Дадли ждал, сконфуженный, потому что насмешливая улыбка уже мелькала на губах зрителей, но вдруг, быстро решившись, он схватил рукав и вместо того, чтобы отколоть от него бант, привязал его целиком на свой стальной шлем.
– Он не застенчив, – расхохотался Генрих. – Этот малый норовит захватить всю руку, стоит протянуть ему только один палец!
Елизавета покраснела с досады на такую смелость пажа, но когда она подняла взор, то встретила такой смелый и вместе с тем такой умоляющий взгляд мальчика, что отвернулась в смущении, точно этот взгляд зажег ей что-то в сердце и победил ее гордость.
– Дамский рукав и перья на шлеме… Что начато в шутку, покончат всерьез! – пропел вполголоса придворный шут, и тихий смех приближенных дам Елизаветы помешал ей преодолеть свое замешательство.
– Красивый паж! – насмешливо сказала принцесса Мария, и ее пронзительные взоры уставились на сводную сестру. – Но я на твоем месте натянула бы рукав ему на лицо, чтобы он не засорил себе пылью на арене своих прекрасных очей. Однако смотрите! Кукла становится в ряды бойцов!
– Милая кузина, – вмешалась тут красавица Иоанна Грей, дочь родной сестры короля Генриха, – ваша насмешка звучит плохо, потому что она ударяет в щит рыцарского рода Англии.
– Леди Джейн, – возразила рассерженная Мария, – как жаль, что Гилфорд Уорвик не выбрал ваших цветов вместо моих!.. Вы так высоко цените отродье старого волка! Может быть, тогда он немного вежливее нагнул бы свою бычачью шею.
Перебранка была прервана звуком труб, возвещавших начало состязания. Всадники пришпорили своих коней, облако пыли на короткое время скрыло дерущихся, когда же оно рассеялось, то на арене оказались там и сям рыцари, выбитые из седла, сломанные копья, упавшие лошади. Рыцари, усидевшие на конях, повернули их назад для новой схватки. Король торжествовал; его партия отличилась на славу.
Раздался новый трубный сигнал – и кони опять помчались по арене, на этот раз для решительного боя. Старый Уорвик ехал возле короля, за ним его внук, тогда как Гилфорд дрался с левой руки отца.
Предстояла так называемая «схватка», при которой, однако, сражались тупыми копьями. Старый Уорвик сбросил своего противника наземь, но случилось так, что другой рыцарь одновременно наметил Уорвика для своего удара; видя, что маститый граф сражается с другим, нападающий уклонился в сторону, но тут копье пажа так сильно ударило его по шлему, что стальные застежки отскочили.
При этом столкновении партия Килдара вторично уступила в ловкости партии короля,