своей ивовой корзины овощи, масло или плоды, отвечала ему приблизительно одно и то же:
– Я ее встретила недалеко от храма. Мне пришлось долго ждать, потому что она поздно вышла. Она была сегодня со своим отцом.
И почти всегда прибавляла:
– Присцилла, несомненно, самая прекрасная девушка в Александрии.
Это было все. Взгляд Аврелия терял свой блеск, интерес к жизни исчезал, он возвращался в свою библиотеку и садился среди свитков в деревянных футлярах, папирусов, написанных на всевозможных языках, и дощечек, наполовину стершихся и почти неразборчивых.
Эти книги были его утешением. Семь лет назад он пережил большое и тайное горе, о котором ни с кем не говорил. Печаль, не выражающаяся вслух, производит опустошение в глубине. Какая-то внутренняя пружина остановилась в душе Аврелия и убила его волю. У него не хватало смелости выходить за пределы своего сада, и он прекратил всякие сношения с окружающим миром. Его друзья думали, что он отправился путешествовать. Он погрузился в полное одиночество. Он отпустил своих слуг, за исключением Туты, молодой рабыни-армянки, которая закупала платья и пищу, платила налоги и была единственным звеном, соединяющим его с внешним миром.
Он отдался философии с пылом любовника, приникающего к телу своей возлюбленной. Книги, которыми он владел, были неоценимы. Два человека, с которыми он еще продолжал встречаться, Соклес и Олимпиос, старые друзья его отца, доставили ему часть драгоценной библиотеки Серапеума. Эти два старца, которые некогда преподавали в Музее науки и философию, регулярно приходили, раз в неделю, посидеть среди белых роз Аврелиева сада и поспорить о мудрых вещах в тот час, когда заходящее солнце заливает пламенем воды Мареотийского озера.
Двадцать шесть лет назад оба они участвовали в революции, происшедшей в Александрии. Император Феодосий издал тогда приказ о разрушении языческих храмов, и епископ Феофил, предшественник Кирилла, выполнял это указание с фанатичным ожесточением. Олимпиос и Соклес возвели укрепления вокруг старинного храма Сераписа, оплота язычества, пытаясь бороться с яростью христиан. Они хотели спасти духовные богатства храма – громадную библиотеку, ибо Серапеум содержал шестьсот тысяч свитков, подаренных некогда Антонием царице Клеопатре: они были собраны Эвменом, образованным царем Пергама, в Греции, Сирии, Персии и многих других странах мира.
В одной золотой трубке хранился папирус, исписанный рукой Пифагора, с пометками Аммония Сакка и Плотина; ученые разворачивали его с благоговейным трепетом. Там хранились неизвестные произведения еврея Филона и несколько рукописей легендарного Досифея, который слыл учителем легендарного Симонамага. Там были произведения, начертанные на тонких камнях работы друидов Бретани. Там можно было найти пергаменты, пропитанные маслом такого высокого качества, что они хранили линии руки халдейского мага, который коснулся их тысячу лет назад. Другие, вывезенные из Индии, представляли собой бесчисленный ряд медных пластинок. Ящик из зеленчака хранил несколько