Лермонтова и других классиков. И это при том, что стишки были длинной в несколько страниц. И слушать Наташа могла маму минут по пятнадцать.
И когда собирались все мамины сестры и братья в гостях у одного из своих, то всегда звучал смех (это часто балагурил папа Михаил и подбивал остальных на анекдоты и тому подобное), а потом и песни. И душевнее атмосферы было не найти. Как-то по-особенному было это тепло и приятно. Расходились все счастливые. Расцеловывались и обнимались. А уж Наташку зацеловывали!!!Она ж ведь самая маленькая в роду. Последняя. У всех уже большие дети, а Наташа – это игрушка еще. Как ее только не называли: и Натуся, и Натусик, и Наталочка. А сама она себя прозвала в два года: «Наталочка-нервомоталочка!» Уж так ей понравилось это слово. Значение ребенок слова не понимал, но уж больно все смеялись после такого представления. И только мама отворачивалась и сердилась. А когда у девочки спрашивали: «А кто тебя так называет?» Наташа с гордостью отвечала: «Мама!» «А почему?» – не унимались взрослые. «Я на стенке писала, писала…, а мама ругала, ругала Натасю. Ну-ну-ну! говорила». А взрослые смеются. А Наташа добавляет: «И по попе ан-на-на! И показывает» Ну, тут уж мама не выдерживает и оправдывается, что, «не было такого. Может, когда один раз шлепнула, но не била». Но этот диалог очень нравился Наташе. Потому как весело всем, когда она рассказывает такую животрепещущую картину. Вот уже когда закрадывался талант актерский!
Подведем итог. Семья, то есть родители, достались Наташке – еще те «крепкие орешки»! Оба! Один лучше другого. Оба красивые, энергичные, веселые, выносливые, сильные, трудолюбивые. Любили петь, шутить. Любили собираться всей родней посидеть в гостях, пообщаться, попеть песни, себя показать, новости обсудить, а когда и планы построить. Как, например, взять на следующий год землю под бахчу. И так, между прочим, все они и трудились и имели по машине с обработки бахчи. Как работать могли, так и отдыхать. Всё делали качественно. И только Михаил, конечно же, переплюнул всех. Потому как самая большая страсть его была именно машина. И их у него было за всю жизнь шесть. В те советские времена – это неслыханная наглость. И часто он сам маскировался. Покупал новый автомобиль прежнего цвета. Любил ли или так получалось, но цвет был синий. И часто, в далеком детстве, папа садил Наташку себе на колени, и она вела машину. И он обещал ее научить водить, когда ей будет тринадцать лет. Она стеснялась напоминать почему-то, а он этого не делал.
Самая последняя машина была иномаркой. Он за ней ездил на границу двух стран и долго отсутствовал дома. Все волновались. Наташка была уже взрослой. И ночью ей приснился такой сон: стоит папа, а рядом с ним машина некрасивого по меркам дочки цвета. Цвет ржавого забора. Она у него спрашивает:
– «С тобой все нормально?»
– «Да. В порядке,» – отвечает папа.
– «А что так долго?»
– «Да не было долго подходящих вариантов»
– «А что это за марка? – Спрашивает дочь.
И