заворачивают обратно всех незнакомых, – объяснила девушка. – Если кто-то случайно забредет сюда, гуляя, ему растолкуют, что тут частные владения.
– А чей это лес?
– Им владеет маркиз Нимский.
– Он что, тоже с нами?
Сильви помедлила, потом одернула себя: сама же решила, что больше никаких секретов.
– Да.
Ей было известно, что среди протестантов достаточно аристократов. Их сожгли бы на костре за еретичество, как и прочих, если бы поймали, хотя, конечно, у знатных людей больше возможностей избежать наказания благодаря могущественным друзьям.
Группа приблизилась к зданию, что выглядело как заброшенный охотничий домик. Окна внизу были прикрыты ставнями, у двери густо росли сорняки, свидетельствуя, что эту дверь не открывали много лет.
Сильви знала, что в тех немногих французских городах, где протестанты составляли большинство населения, имелись настоящие храмы, а службы проводились открыто, хоть и под охраной вооруженной стражи. Но в Париже все обстояло иначе, ибо столица была оплотом католического вероисповедания; здесь хватало людей, добывавших средства к пропитанию службой церкви и монархии. Протестантов в Париже ненавидели.
Сильви с семейством обошли здание, проникли внутрь через низенькую заднюю дверь и очутились в просторной зале, где, как подумалось Сильви, охотники раньше устраивали пышные и разгульные пиршества. Теперь в зале было тихо и царил полумрак. Поперек помещения стояли рядами скамьи и табуреты, а перед ними высился стол, накрытый белой тканью. Как заведено, на простой глиняной тарелке лежал хлеб, рядом стоял кувшин с вином. Всего в домике собралось около сотни человек.
Изабель с Жилем заняли свои места, Сильви и Пьер пристроились позади. Гийом уселся на единственный табурет перед самым столом.
– Гийом – ваш священник? – прошептал Пьер.
– Пастор, – поправила Сильви. – Он пользуется правом гостя. Наш обычный пастор – Бернар.
Она указала на высокого, величавого мужчину лет пятидесяти с редеющими седыми волосами.
– А маркиз тут?
Сильви огляделась и заметила дородного маркиза Нимского.
– Первый ряд, – шепнула она. – С большим белым воротником.
– В темно-зеленом плаще и шляпе – его дочь?
– Нет, это маркиза. Ее зовут Луиза.
– Молодая.
– Ей двадцать. Вторая жена.
Семейство Мориаков тоже пришло – в полном составе: Люк, Жанни и их сын Жорж, поклонник Сильви. Девушка заметила, что Жорж уставился на Пьера с изумлением и завистью. По лицу молодого человека было понятно, что он сознает: с Пьером ему состязаться бессмысленно. Сильви позволила себе на мгновение предаться греховной гордыне. Если выбирать между ними двоими, Жорж Пьеру и в подметки не годится.
Служба началась с пения псалмов.
– Хора нет? – шепотом осведомился Пьер.
– Мы и есть хор. – Сильви нравилось петь гимны по-французски и во весь голос. Для нее это