и та начнет расследовать причины моего неуважения к уроку. А вот если дойдет до того, что я не посещал мессы, то меня могут даже привлечь к суду. Разумеется, это будет духовный суд, о котором Дитрих знает лишь то, что его надо бояться. Ладно, будем бояться, пока меня не убедят в обратном. Впрочем, я сам этим займусь: не люблю бояться, даже если это будет то, чего бояться стоит. За все свои жизни еще не встречал таких вещей. Вот такой я храбрый.
Нет, вру: с Ремом побаиваюсь сражаться. Это не значит, конечно, что я буду убегать. Но, в любом случае, постараюсь не связываться.
А что там насчет моих друзей? Со вчерашнего дня у меня их нет, поскольку в школе прошел слушок, что я увлекаюсь книгами о вампирах. Они под запретом, поскольку их могут читать лишь инквизиторы, и то исключительно в целях ознакомления с тем, что их может ждать. Бедные, они даже не представляют, как много вампиров существует. Начать с того, что если каждому совать под нос чеснок, то не все поймут это. А есть и такие, кто не против поесть рагу с чесноком. Есть и такие, что способны читать молитвы в церкви, причем совершенно искренне. Но это, правда, в тех церквях, где нет истинной веры, а лишь притворство и лицемерие. По себе знаю. К счастью, меня ни одной, даже самой искренней молитвой не изгнать, и не заставить обратиться в пепел. Не говоря уже о колокольном звоне и кресте. Нет, стоп. Насчет креста я еще подумаю, поскольку крест, как символ солнца мне очень не по душе. Если таковая у меня, конечно, есть. Ладно, если что, это просто оборот речи.
Короче, возвращаясь к моим баранам, то бишь друзьям, то я один. И инквизиция очень интересуется мной. С одной стороны, это конечно плохо, но с другой, даже из этого можно сделать приятные моменты. Например, теперь я школьная знаменитость, и стану еще более знаменитым. Просто потому, что я здесь. Ага. От скромности я не умру. Правда, я вообще не собираюсь умирать. Но ничего, мои братья еще не скоро будут здесь. Итак, вот мой класс, мой второй дом и что там еще принято говорить о школе. Здание не очень внушительное, рассчитанное на двадцать человек и одного преподавателя. Нет, я не имею в виду, что преподаватели не люди. Просто, к слову пришлось. Столы, те которые парты, стоят ровно, рассчитаны на двоих учеников. Понятно. Кроме того, здесь присутствует кафедра, и огромный экран, на котором можно не только порнофильмы смотреть, но и писать специальной ручкой. На столах лежат то ли библии, то ли требники на каждый день. Или молитвослов на каждую требу? Естественно, что на кафедре тоже покоится огромный талмуд. При виде его, отчего – то вспоминается строчка из уголовной хроники: убит тупым тяжелым предметом. Ага, такие вот мысли о вечном.
– Видишь?
Я чуть не подскочил. Кицуне крадется тихо, как заправский шиноби. Уже думал, что меня сейчас убивать будут, хотя вроде бы рано пока.
– Что именно? Если честно, я смотрю на многие вещи, но это не значит, что я вижу, что надо видеть.
– Сам понял, что сказал?
– А то как же, – самодовольно сообщил я, – ну?
– Посмотри на крайний ряд справа. Последняя парта.
Я послушно посмотрел, постепенно приближаясь к своей парте. Не буду же я просто стоять в дверях и смотреть. Люди неправильно