устроились в ближайшем дворе, на краю песочницы. Дворничиха ворчала и грозила метлой, но гнать не стала. Синицын хотел показать удостоверение, чтоб успокоить старушку – Юрка удержал: «Не нужно лишний раз светиться». Попросил рассказать суть дела. Лейтенант поведал всё что знал и о чём догадывался. Чистосердечно признался, что телефон ему дал товарищ полковник, и что у последнего есть интерес к этому делу. Явный интерес.
– Мерилов твой давно на карандаше, – сказал Юрка. – Нечист на руку. Схема примерно такая: заводят дело. По пустяковой статье, но без перспективы на раскрытие. Висяк, иными словами. Опечатывают квартиру и ждут появления родственников. Тем временем полковник готовит через «своего» нотариуса дарственную или документы на опеку. Естественно, на подставное лицо. Схема у него отработана до мелочей. Выжидает какое-то время, потом двойная перепродажа и – вуаля! Квартирка уплыла.
– Вот оно что, – протянул Синицын. – Понятно. Так мне что делать? Бросать расследование?
– Никак нет. Продолжай следствие. С твоим покойником дело нечисто, это однозначно.
– А как? Чего делать-то?
– Ищи в Игре. Проводи розыскные мероприятия, как и начал. – Юра посмотрел на часы, заторопился. – Послушай, мне сейчас некогда, да и информации у меня пока нет. Давай сделаем так: вечером, когда появишься в Игре, посмотри под камнем у телепорта. Я оставлю тебе инфо-таблетку. Положишь её под язык. Ещё оставлю «Слезу Феникса». Это добряк тебе от меня. На всякий случай.
Когда пожимали руки, Синицын спросил:
– А ты в игре кто? – Спросил и понял, что Юрка не ответит, не принято на такие вопросы отвечать. Но Юрка ответил:
– Служба виртуально-идеологического контроля. По званию – атлант.
Несмотря на грозное учреждение и таинственное слово «виртуально-идеологический», на ум лейтенанту пришел высокий грузный холодильник марки «Атлант». На лице лейтенанта отразилось недоумение, и Юрка прибавил:
– Это типа смотрящего.
– Как у зэков?
– Почти. Долго объяснять… давай потом… как-нибудь. – Юрка опять заспешил. – Станет туго – бросай слезу. Выдёргивай пробку и бросай. Главное подальше от себя и сразу падай на землю.
Остаток дня Синицын провёл в мучительном томлении. Ждал минуты, когда он наденет на голову визор и кликнет по заветной иконке. Будто в наказание явилась старая глуховатая старуха, и гнусавым голосом принялась рассказывать, как ей мешает громкоговоритель на улице. «Я живу на шестом этаже, – повторяла она в восьмой раз, – под окнами остановка автобусная, милок». «Это я понял! – кричал в ответ лейтенант. – Что дальше?» «На столбу транзистор», – бабка называла громкоговоритель транзистором и после каждого обращения прибавляла «милок». Первые полчаса Синицын пытался разобраться чего же хочет старушка, потом плюнул и успокоился, чертил в тетрадке квадратики и делал вид, что слушает. Вместо «милок» ему всё чаще слышалось «мелок», вспоминались парты, школа и выпускной вечер, на котором Синицын впервые поцеловался.
Под