и очевидно впадающего в безумие карикатуриста (чем и обсуловлена рваность и некоторая внешняя бессвязность его речи). И вот в одном месте этот персонаж вспоминает выпущенный им когда-то отдельным альбомом сборник карикатур некоторых выдающихся личностей и восторгается тем, как он их всех там тогда отделал (повторяющиеся в тексте многоточия – авторские, отражают не разрывы в цитируемом тексте, а паузы в скачущей мысли персонажа):
Свести весь облик человека к одной-двум чертам, исказить их и уподобить животному… распластать на двухмерной доске объёмные и такие неуловимые контуры лица… это лёд и пламя в работе, это искусство карикатуриста… искусство нравоучителя… пуританское, безличное, беззаветное… даже временами, может быть, фанатичное. Это – мастерство. Мастерство работы с жизнью. Куда как более эффективное, нежели даже убийство как таковое. Высмеянные… униженные издёвкой… с выставленными напоказ тайными слабостями… секретами… Я сделал так, что человечного в них почти не осталось, что они потому стали посмешищем, убить которое ничуть не жалко и не зазорно. Не зазорно их убить потому, что нечего в их нелепости жалеть… нелепы они, потому что никого их убийство за душу не возьмёт.
Применительно к Макиавелли это мастерство работы с жизнью использовали, например, во́т как.
Через все гневные приговоры, вынесенные Макиавелли, особенно Церковью, красной нитью проходят две его знаменитые «крамольные» мысли:
Цель оправдывает средства
и
Если выбирать между Раем и Адом – я предпочту Ад: там собеседники интереснее.
Это и есть главные, неопровержимые доказательства Макиавеллиевой считай что сатанинской безнравственности.
А на самом деле?
Про свой выбор в пользу интересных собеседников в Аду Макиавелли сообщил в свои самые последние часы собравшимся вокруг его смертного одра родным и друзьям. Сообщил, поделившись перед тем только что увиденным во сне: сначала привиделись ему люди истощенные и оборванные, которые на вопрос, кто такие и куда путь держат, ответили: «Мы праведники и дорога наша – в Рай»; а затем привиделись ему люди строгие и серьёзные на вид, в опрятных и дорогих одеждах, углублённые в обсуждение предметов государственных и философских, и среди них Платон, Плутарх, Тацит; они на тот же вопрос отвечали: «Мы про́клятые из Ада».
И вот считается, по укоренившейся легенде, что именно после этого пересказа якобы увиденного сна Макиавелли и сказал свою знаменитую, ставшую такой проклятой в его исторической судьбе фразу. (На бумаге, во всяком случае, сам Макиавелли её своей рукой не выводил.)
Что античных философов и политиков римская Церковь записала в свой христианский Ад – это понятно и более или менее известно всем. Но вот что Ад, в представлении и понимании таких людей, как Макиавелли, когда-то был для Человечества ещё и Аидом, Гадесом, или иначе всё тем же Адом, но в толковании не современной Церкви, а античных язычников – это уже от внимания