«дымовой завесы», чем резко отличается от летописей – перескажу вкратце некоторые отрывки и из него тоже.
…пошёл Владимир на болгаров (булгаров) и, победив их, мир заключил и принял крещение сам и сыновья его, и всю землю Русскую крестил. Царь же болгарский Симеон прислал иереев учёных и книги в достаточном количестве. И послал Владимир во Цареград (Константинопль. – А.Б.) ко царю и патриарху просить митрополита. Они же весьма обрадовались и прислали митрополита Михаила, мужа весьма учёного и богобоязненного, который был болгарином, с ним 4 епископа и многих иереев, диаконов и демественников (певчих) из славян. Митрополит же, по совету Владимира, посадил епископов по городам: в Ростове, Новгороде, Владимире и Белгороде. Сии шедшие по земле с вельможи с войском Владимировым учили люд и крестили всюду сотнями и тысячами, сколько где удавалось, хотя люди неверные весьма о том скорбели и сожалели, но отказываться из-за воинов не смели…
Это ещё не всё, что я хочу процитировать; но просто стоит обратить внимание, как всё, в целом, незлобиво и ладно. По весне отправились, значит, по земле Русской шагать ромейские командированные «4 епископа, многие иереи» и зачем-то с ними «певчие».
А чтобы не заблудились – всё же леса бескрайние, дремучие и им совсем незнакомые – к ним приставлены «вельможи» из местных. Ну и, наконец, чтобы все приличия соблюсти, войско Владимирово к этому походу придано – подобающим образом народу крестителей представлять. Как какую «сотню и тысячу» народного брата встречали – так войско всех друг с другом знакомило, и командированные эти сразу ну встречных «учить» под звуки «демественного» пения и – «сколько где удавалось» – крестили. Правда, крещёные о том почему-то скорбели, но «из-за воинов» отказываться им было как-то не с руки, что, в общем, несколько портит впечатление от общего праздничного настроя события.
Вельможи, надо думать, тем временем кушали и с дороги почивать изволяли.
Теперь дальше цитата:
…В Новгороде люди, проведав, что Добрыня идёт крестить их (Добрыня – коренной новгородчанин, родной дядя по матери князя Владимира. – А.Б.), собрали вече и поклялись все не пустить в город и не дать идолов опровергнуть. И когда он пришёл, они, разметав мост великий, вышли на него с оружием, и хотя Добрыня прельщением и ласковыми словами увещевал их, однако они и слышать не хотели и выставили 2 камнеметательных орудия великих со множеством камений, поставили на мосту, как на самых настоящих врагов своих. Высший же над жрецами славян Богомил, из-за сладкоречивости наречённый Соловей, строго запретил люду покоряться. Мы же стояли на торговой стороне, ходили по торжищам и улицам, учили людей, насколько могли. Но гибнущим в нечестии слово крестное, как апостол сказал, явится безумием и обманом. И так пребывали два дня, несколько сот окрестив. Тогда тысяцкий новгородский Угоняй, ездя всюду, вопил: «Лучше нам помереть, нежели богов наших отдать на поругание». Народ же оной стороны, рассвирепев, дом Добрынин разорил, имение разграбил, жену и некоторых родственников его избил. Тысяцкий же Владимиров