губы в глумливой усмешке Бервин, явно испытывая облегчение, – соседствующим с призраками и даже кое-чем похуже.
– Хуже призраков?
– С собственными грехами, молодой человек. Я глупец и наделал много глупостей. И вот результат… – он осекся на полуслове и зашелся кашлем, сотрясшим его изможденное тело. Когда же он наконец справился с приступом, то обессилел настолько, что вынужден был вновь привалиться к ограде. – Что посеешь, то и пожнешь, – пробормотал он.
Люциану стало жаль этого человека, который, судя по всему, не мог позаботиться о себе, и счел жестоким оставить его одного в столь бедственном положении. Правда, ему вовсе не улыбалось бродить в потемках в холодном густом тумане в столь поздний час, и потому, видя, что его спутник не расположен двигаться с места, он вновь бесцеремонно схватил его под руку. Это внезапное движение, судя по всему, пробудило отступившие было страхи Бервина.
– Куда вы меня тащите? – спросил он, сопротивляясь мягкому нажиму руки Люциана.
– К вашему дому. Вы простудитесь, если останетесь здесь.
– Значит, вы не один из них? – вдруг спросил мужчина.
– Кого вы имеете в виду?
– Не один из тех, кто хочет причинить мне вред?
Дензил уже было решил, что Бервин помешался, и заговорил с ним ласково, как с маленьким ребенком.
– Я хочу помочь вам, мистер Бервин, – мягко ответил он. – Пойдемте к вам домой.
– Домой! Домой! Ах ты, господи, у меня нет дома!
Тем не менее он кое-как собрался с силами и, поддерживаемый под руку, заковылял вперед сквозь густой холодный туман. Люциан хорошо помнил, где находится дом номер тринадцать, поскольку тот располагался прямо напротив его собственного, и, с благоразумной осторожностью обогнув ограду, доставил своего спутника к его дому, едва не волоча на себе. Когда они остановились перед дверью и Бервин удостоверился, что он на месте, сунув ключ в замочную скважину, Дензил пожелал ему спокойной ночи.
– Советую вам немедленно лечь в постель, – добавил он и повернулся, чтобы сойти вниз по ступенькам.
– Не уходите! Не уходите! – вскричал Бервин, хватая молодого человека за руку. – Я боюсь входить один… Здесь так темно и холодно! Подождите, пока я не зажгу свет.
Поскольку от чрезмерной дозы алкоголя нервы мужчины явно пребывали в полном расстройстве, он стоял на ступеньках, дрожа всем телом, как побитая собака, и Люциан проникся к нему состраданием.
– Я провожу вас внутрь, – сказал он и, чиркнув спичкой, шагнул в темноту вслед за своим спутником.
В холле дома номер тринадцать стоял почти такой же холод, как и снаружи, и трепещущий огонек спички скорее подчеркивал, нежели разгонял окружающую темноту. Впрочем, свет все-таки рассеял тьму, отчего дом показался еще более призрачным и жутковатым, чем раньше. Шаги Дензила и Бервина по голым доскам – пол не был застелен ковром – порождали гулкое эхо, а когда они остановились, их обступила зловещая тьма. Мрачная репутация особняка, непроницаемая темнота и тишина вдруг пробудили в Люциане