что будем с ним делать? – спросил Трифон, задумчиво покусывая нижнюю губу.
Ермак открыл рот… и закрыл его, не найдя, что ответить. Перед ним лежал Глеб и, одновременно, совсем иное существо, мало общего имеющее с его родным сыном. Как он (оно) себя поведет, когда (или если) очнется? Узнает их? Или набросится и попытается убить? Что, если метаморфоза коснулась не только тела, но и мозга? Что, если от Глеба там, под этой лохматой, грубой оболочкой, не осталось ровным счетом ничего?
– Давай свяжем его, – хриплым от волнения голосом сказал Ермак.
От недоуменного, даже растерянного взгляда Трифона ему стало еще больше не по себе. Ермак никогда прежде не видел, как Черное поле превращает людей в неандертальцев, и потому сейчас сам пребывал на грани отчаяния. Но еще страшней ему становилось, когда он задумывался, что будет делать с сыном дальше. Допустим, они с Трифоном его свяжут, допустим, оттащат куда-то в безопасное место. Что потом? Как вернуть Глебу прежний облик? Или трансформация, случившаяся с ним, необратима, и Ермаку придется…
Он закрыл глаза тогда – закрыл и теперь, вспомнив. Правда, сейчас Ермак живо собрался с духом и, мотнув головой из стороны в сторону, будто отгоняя морок, пошел вперед – к Черному полю, где, по словам одного из недавно убитых крыланов, обитал Черный Целитель – единственное существо, хотя бы теоретически способное помочь Глебу вновь стать человеком.
Внезапно впереди послышался звук, похожий на тот, с которым кольца кольчуги трутся друг о друга при ходьбе, только в сто раз громче. Ермак остановился и прислушался, пытаясь определить, с какой стороны к нему приближается невидимый путник. Надеяться на то, что ему посреди Чертанова встретится кремлевский дружинник, не приходилось: за те несколько недель, что Ермак провел в этом районе, он ни разу не видел тут хомо.
Похоже, источник звука находился за углом дома и медленно приближался к нему. Стараясь не шуметь, Ермак подступил к ближайшему окну, медленно перебрался через подоконник внутрь и затаился. Воина совершенно не интересовало, что за тварь громко скрипит железом; все, чего хотел мужчина, – это избежать с ней встречи.
«Пройди мимо… – мысленно взмолился Ермак. – Пожалуйста, пройди мимо…»
Несмотря на все ужасы, которые происходили с ним за годы жизни, несмотря на чудовищную метаморфозу Глеба, Ермак по-прежнему сохранял веру в Бога. Вероятно, он так отчаянно цеплялся за нее только потому, что не имел других якорей, способных удержать его разум от безумства. Вера была для Ермака этаким огоньком на горизонте, тем, что заставляло его снова и снова покидать развалины, под которыми теперь жил Глеб, и идти через московскую Зону к Черному полю, дабы в очередной раз звать Черного Целителя…
Странный звук становился все громче и громче… пока внезапно не стих. Ермак нахмурился. Чуя неладное, он облизал пересохшие губы и рванул вперед.
И, как выяснилось, очень вовремя.
Сзади послышался лязг стали. Ермак резко оглянулся через плечо и увидел два металлических манипулятора, которые вцепились в подоконник. Секунду спустя