как совсем недавно они читали со Славкой сказку о Серой Звездочке. Жабы вообще-то приносят пользу…
Сердце защемило, когда она подумала о сыне. Как она скажет ему, что папа больше никогда не придет? Позвонить маме прямо сейчас? Нет, она должна сама все сказать Славке, и не по телефону. Она обнимет его, прижмет к себе и даст слово, что теперь они будут всегда вдвоем.
– Вам плохо? – Дежурная, видно, заметила, что с ней что-то не так. – Дать вам воды?
– Спасибо. – Лена улыбнулась. – Я пойду к себе в номер, отдохну.
Отдыхать она не собиралась, откровенничать с дежурной тоже. Взяла ключ от номера и поднялась на второй этаж. В коридоре никого не было, но издалека доносился шум пылесоса. Лена прошла мимо двери семнадцатого номера с наклеенной бумажкой – значит, по-прежнему опечатан. Остановилась у своего, восемнадцатого номера.
Она немного помедлила и решилась. Спрятала ключ и пошла на шум пылесоса.
Дверь в двадцатый номер была открыта. Лена тихонько вошла, остановилась на пороге. Горничная ловко орудовала громоздким пылесосом. Лена видела ее со спины. Невысокая, приземистая, рыхловатая, одета в синий рабочий халат. Светлые волосы собраны в хвостик на затылке.
Лена стояла, не зная, что делать. Горничная выключила пылесос и обернулась.
– Господи, напугали-то как! Что случилось?
Невыразительное лицо, белесые коровьи ресницы, нос пуговкой.
– Вы Нина? – спросила Лена сдавленным голосом.
– Нина, – подтвердила та и вдруг догадалась: – Ах, вот вы кто!.. Чего надо?
Откуда такая враждебность, Лена не поняла.
– Вы его нашли. Расскажите, прошу.
– Нечего рассказывать, – грубо оборвала ее Нина. – Все уже в полиции рассказала. Приехали, натоптали, спрашивали-спрашивали, всю душу вытянули. А я что? Я ничего не знаю. Стучала-стучала утром – убирать-то надо, а он не открывает. Думаю, может, ушел уже? Или спит так крепко? Вошла, в общем, а он…
– Как он лежал? – Лена шагнула ближе и схватила горничную за руку. – На кровати? Во сне умер? Или к двери успел подойти? А если стало плохо, почему не вызвал врача? Не успел? Скажите же, мне очень важно это знать!
– Ничего не знаю! – Нина вырвала руку, и в глазах ее мелькнули раздражение и еще почему-то страх. – Близко к нему не подходила, увидела, что лежит, и сразу вниз, к дежурной. Она уж полицию вызвала, а дальше нас и близко к номеру не подпустили.
– Почему не «Скорую»? – слабо удивилась Лена. До нее сейчас все доходило с трудом.
– Так что «Скорую» зря гонять, когда он мертвый?
– Но откуда же вы знали? Вы же к нему не подходили! Может, ему еще можно было помочь!
– Не знаю ничего! – Нина отступила к окну. – Ничего не видела, сразу вниз к Тамаре, а она уже номер заперла и полицию вызвала! Знаете, дама, идите отсюда, не мешайте работать. Трудящегося человека всякий обидеть норовит, знает, что заступиться некому.
– Почему вы со мной так? – Лена почувствовала, что вот-вот заплачет. – Я только что потеряла мужа, не сделала вам ничего