известковые холмы с бахромными вершинами сторожат дремлющую долину. Подкравшись на заре с восточной стороны, Ричард вошел в соприкосновение с неприятелем – Маршалом Уильямом и его войском, состоявшим из англичан и нормандцев: по мосту перешли Ону у Стрелки и теперь подвигались вверх по долине, чтобы спасти Ле-Манс.
Смело преградив им путь, Ричард, как струей воды, затопил своими стрелками всю равнину, а сам, в то время как они остановили неприятеля и смяли его передовой отряд, словно гром, нагрянул со своими рыцарями по склонам холмов, напал сбоку на Маршала, смял в комок и смахнул в реку самую сердцевину его полков. Так Маршал проиграл сражение: внутри его рати образовалась клинообразная расщелина. Но вдруг перед и тыл его войска сомкнулись, и они держались стойко. Ричард очутился в опасности.
Виконт Безьер, который вел задний отряд, вовлек неприятеля в бой и тихонько прижимал его назад к Оне. Ричард колесом повернул свой отряд, чтобы броситься на врага с тыла. Лошадь под ним споткнулась неудачно и шлепнулась на скользкую землю. Послышались крики: «Эге! Граф Ричард упал!» Одни бросились спасать его, другие напирали на павшего. Вдруг подскакивает к нему Маршал Уильям на белом коне.
– Клянусь смертью Бога! – завопил этот доблестный воин и высоко взмахнул копьем.
– Божья воля, Маршал! – тихо сказал Ричард, которого придавил его барахтавшийся конь. – Рази любого из нас!
– Предаю тебя дьяволу, господин мой Ричард! – крикнул тот и воткнул свое копье в грудь коня.
Предсмертное движение несчастного животного освободило Ричарда. Он вскочил и, даже пеший, поравнялся со щитом всадника.
– Теперь твой черед! Берегись! – вскричал он.
Но Маршал покачал головой и помчался за своими убегавшими войсками.
То был день торжества графа Пуату. Ле-Мансу суждено было погибнуть. Он действительно сдался, но не сейчас: Ричард не был свидетелем его падения.
На следующий день Гастон Беарнец присоединился к своему повелителю.
– Поспеши, господин мой, поспеши! – воскликнул он, едва его завидел.
Ричард смотрел на него удивленно, словно никогда не слыхивал таких выражений.
– Какие вести из Нормандии, Гастон?
– Там все сплошь – англичане, весь тот край ими кишмя кишит. Они удерживают за собой Авранш и двигаются теперь к югу.
– Опоздали! – заметил Ричард. – Скажи, что велел передать мне Чудный Пояс?
– Венчанная, нет ли, она все равно твоя. Но ее держат в башне, взаперти, до Вербного воскресенья. Тогда ее выведут оттуда и повенчают с этим черным нормандским боровом или, вернее с тем, что от него осталось. Положим, осталось немного, но, говорят, для этой цели еще хватит.
– Клянусь хребтом Бога! – воскликнул Ричард, рассматривая свои ногти.
– Лучше клянись Его сердцем, граф мой милый! – возразил Гастон. – Ведь в твоих руках пламенное сердце. Хе-хе! То ли не красавица? Всем станом перегнулась она