продолжительным разговором и внутренним волнением, она тихо положила головку на подушки и, казалось, забылась. Через несколько минут она снова вдруг встрепенулась и стала жадно прислушиваться.
– Слышишь, Андрей Иваныч, слышишь… – чуть слышно шептала она.
Но Андрей Иванович, как ни напрягал свой острый слух, различить ничего не мог.
– Он… он… – продолжала шепотом княжна. – Спешит… слава богу… Как спешит-то, голубчик мой…
Скоро и барон Андрей Иванович стал различать отдаленные и отрывчатые звуки колокольчика. Звуки ближе и ближе и наконец совсем оборвались возле подъезда.
Княжна вся подалась вперед, не отводя тоскливых глаз от двери.
– Петя… голубчик… милый!
– Наташа, родная моя!
Брат и сестра поцеловались, тесно обнявшись друг с другом. Осторожный Андрей Иванович хотел было высказать совет, что волнение вредно, что оно может окончательно оборвать последние силы больной, но, подумав и посмотрев на обоих, только отмахнулся рукою, тихонько уходя из комнаты.
Княжна совсем выздоровела – таким густым здоровым румянцем запылало все лицо ее и таким ярким блеском заискрились широко раскрытые глаза, казавшиеся еще глубже и еще блестящее от окружавшей их широкой синей полосы.
– Сядь, Петруша, подле меня, не отходи… недолго мне с тобою быть… – заговорила сестра, совершенно задыхаясь и с отчаянным усилием стараясь втянуть в себя как можно больше воздуха.
– Что ты, Наташа, да ты совсем, совсем здорова, – успокаивал брат, по-видимому и сам не подозревая безнадежного положения сестры.
– Здорова, Петя, совсем, – шепотом повторила княжна. – Только не отходи ты от меня… Мне много, много нужно с тобою переговорить… Постой, вот я отдохну…
Помолчав несколько минут, сестра снова заговорила, уже более спокойно:
– Ты был на охоте, Петя?
– На охоте, Наташа. Повалили медведя; если бы ты видела, какого громадного да сильного! Шкуру я велел приготовить для тебя, положу вот здесь, у твоей кровати, – рассказывал государь.
– Весело ли было тебе? Кто был? Была ли тетка? – перебила его сестра, не обращая никакого внимания на медведя.
– Лиза? Нет не была, – покраснев и несколько заикаясь, поспешил ответить брат. – Да разве ты не знаешь, она уехала в Покровское и, может, долго не воротится.
– Ну и хорошо… спасибо… Теперь мне совсем легко… Да, вот еще что… Петруша, милый, голубчик, обещай мне… успокой… обещаешь?
– Обещаю, Наташа, да разве я не хочу исполнять всех твоих желаний?
– Уезжай отсюда, Петя, как можно скорее уезжай… Отгони от себя ты этого… Алексея Григорьевича… Погубит он тебя… Слушайся Андрея Иваныча… он хороший… тебя любит… Уедешь, Петя?
– Уедем, Наташа, вместе уедем… Как только вот ты поправишься.
– Меня не дожидайся… я не поправлюсь… Оставлю тебя… скоро… скоро… Прощай… ненадолго… Скоро мы опять будем вместе…
Наталья Алексеевна откинулась на подушку и закрыла глаза; грудь, высоко поднявшаяся усиленным