отец вернулся с большой охоты?
– С охоты?.. С большой охоты? – в смущении повторил Даггар. Он судорожно сжал в правой руке древко копья.
– Нет! – продолжал он. – У нас только шли переговоры… насчет большой охоты, но она пока не состоялась… И состоится ли? Злой кабан с паршивой щетиной и налитыми кровью глазами еще не окружен, еще не попал в облаву. Пожалуй, не один охотник сложит молодецкую голову и будет смертельно ранен его клыками, прежде чем нам удастся одолеть чудовище.
– Даггар! – вырвалось у Ильдихо, дрожавшей всем телом.
И в этом возгласе невольно обнаружилась вся глубина ее любви.
– Да, Ильдихо, я догадался о замыслах твоего отца и сказал ему это прямо. Я упросил его взять меня с собой, когда он пойдет… на Дунай. Там мы встретили других охотников… Только они не согласились примкнуть к нам. Они не хотят – им нельзя! На обратном пути я просил руки твоей у благородного короля ругов. Это сделано с ведома и согласия моего славного отца. Маститый герой ответил мне: «Да, но только после того, как…» И замолчал. Потом, немного спустя, король Визигаст продолжил: «Германский королевич, который не отгадал бы моей речи, не был бы достоин…» А я подхватил его мысль: «Превосходнейшей девушки во всей Германии». Он шепнул мне на ухо условие. Оно заключалось всего в трех словах. И он добавил: «Не раньше того. До тех пор ни одна невеста и ни одна честная девушка не могут считать себя в безопасности». Ты поняла, о чем я говорю.
– О, Даггар, какой ужасный, неслыханный риск! – И бедная Ильдихо закрыла глаза, содрогаясь от ужаса.
– Да, риск велик! Но кто совершит славный подвиг – удостоится величайшей награды: он заслужит благодарность целой вселенной. И тот самый день, моя Ильдихо, когда освободятся германские народы, будет днем нашей… Тише, однако!.. Слышишь ржанье лошади? В самой глубине леса! Верно, еще один охотник выслеживает дикую лань у источника?
Королевич быстро повернулся и взял копье наперевес.
– Ты никого не ждешь? – спросил он, напряженно всматриваясь в зеленую листву.
– Нет, – чуть слышно ответила Ильдихо, замирая.
Лошадиное ржанье раздавалось с севера, где мимо леса пролегала проезжая дорога. Вскоре между густых кустарников показался всадник. Видя, что дальше ехать нельзя, он остановил коня – великолепного вороного жеребца – и спрыгнул на землю. Бросив поводья на шею лошади, незнакомец поднес ладонь левой руки к ее ноздрям: она опять заржала, мотнула головой и посмотрела умными глазами на своего господина.
Погладив вороного, всадник направился к юной паре, стоящей у ручья. Он казался лет на десять старше Даггара, был меньше его ростом и коренастее. Драгоценный византийский шлем покрывал его черные волосы, падавшие прямыми прядями на плечи и спину. Темно-красный плащ греческой работы, с изящной, но не слишком роскошной вышивкой золотом, был застегнут на мощной груди серебряной заколкой.
Воин подходил к Ильдихо и Даггару медленно, почти торжественной поступью.
– Опять