и презрение, что депутаты невольно опустили глаза вниз.
Романова неоднократно предупреждали о грядущем перевороте, но он на это всегда неизменно отвечал, что на все воля божья. Что верно, то верно разве судьбу обманешь?
Когда государь и депутаты расстались, часы показывали уже почти полночь.
Матвей Васильев поник головой. Очередной акт драмы Романовых закончился. Преступное свержение с престола одного из самых лучших императоров России свершилось. Получив нужные документы, два актера сыграв как по нотам, и все что им требовалось сыграть по роли, откланялись. Они покинули сцену, не дожидаясь рукоплесканий из зала. Талантливо или нет, они сыграли – это уже скажет русский народ и история.
Через некоторое время, Романов не зная, куда деться от щемящей тоски и обиды вместе с Мордвиновым выскочил на перрон, чтобы подышать свежим воздухом. Стоявшие возле вагона конвойные казаки вытянулись в струнку.
– Можете снять с погон мои вензеля – с горечью обронил Ники, закурив папиросу.
– Ваше величество, велите их догнать и убить! – вскрикнул с болью в душе казак.
Романов, выпустив изо рта дым, горько покачал головой.
Мордвинов, досадуя на себя, что не может найти нужных слов, чтобы утешить бывшего царя попросил его не волноваться, добавив, что он же не напрашивался на российский престол. Пускай, дескать, теперь в Петербурге управляются с государством, как хотят, только что путного из этого выйдет.
– Но что будет с Россией? – с непередаваемой болью воскликнул Романов и от душевного потрясения опустил смятые веки на глаза.
По тому, с какой горячностью это сказал Романов, Матвей Васильев понял, что для него этот вопрос был, что называется наболевшим.
Мордвинов состроил преданное лицо.
– Ваше величество, что вы теперь намерены делать? – тихо спросил полковник.
– Все так быстро произошло, что я даже не знаю, что мне делать. Я испытываю такое чувство, что меня будто кто-то исподтишка зло уколол шилом прямо в сердце – растерянно проговорил Романов – Скорее всего мы уедем всей семьей в Крым или в Костромскую губернию.
– Ваше величество, вам надо лучше отправиться за границу – посоветовал Мордвинов.
– Ни за что! – голос императора дрогнул, его лицо искривилось в мучительных муках – Я слишком люблю Россию.
– Как бы чего не случилось, Ваше величество!
Душа бывшего царя наполнилась такой изнуряющей тоской, как будто на его сердце положили кусок льда. А в потемневших от горя глазах застыло столько неизбывной горькой муки, что на него было больно смотреть. Романов всегда спокойный и ничем невозмутимый, был страшно утомлен и бледен. После длительного напряжения Ники чувствовал во всем теле смертельную усталость.
– Вам надо отдохнуть, Ваше величество, а то на вас совсем лица нет.
– Не могу быть спокойным, душа болит за страну и семью – с сокрушенным сердцем и со слезами на глазах промолвил Романов – Лишь бы они не довели ситуацию до гражданской