«партнеру»? Партнеры – это директора двух сотрудничающих предприятий. Это – во-первых. А во-вторых, любовь – это когда ты принимаешь человека таким, каков он есть. Например, ты отказываешься мыть посуду – это твой большой недостаток, но, несмотря на него, я все равно тебя люблю и готов мириться с твоим новым принципом, хоть и считаю его абсолютно несуразным. Незачем подстраиваться под кого-то, предавая себя. Если ты отказываешься от своих убеждений, идей, верований – ты перестаешь быть собой. Я полюбил тебя единой со всеми твоими недостатками – меняя их, ты меняешь всю себя. Причем недостатками они могут оказаться лишь в моем понимании, а в твоем – существенными достоинствами. Так зачем же от них отступать?
– Тогда, если ты любишь меня и принимаешь «с моими новыми принципами», то почему здесь до сих пор висит этот замок? – Настя недоуменно выставила руки в направлении шкафчика с посудой.
– Ты забываешь, что у меня тоже есть принципы, от которых я не собираюсь отказываться. Я уважаю твою позицию, но и ты уважай мою, если любишь меня.
– Хорошо, но тогда как, по-твоему, я должна есть, если ты закрыл наши тарелки?
– Не имею ни малейшего представления. Собственно, именно поэтому я и считаю твой принцип смехотворным.
Настя обиженно отвернулась и несколько секунд просидела молча, сдерживая слезы. Собравшись, она нервно выдохнула:
– Чтобы дальше не ссориться, Беня, я предлагаю тебе компромисс: если уж для тебя все это настолько серьезно, то пусть тогда каждый будет мыть посуду сам за себя.
– Нет. Я с феминистками на компромиссы не иду. Либо ты моешь посуду за нас двоих, либо не пользуешься ею вообще, – эта фраза стала для Насти последней каплей. Вскочив, она как ураган стала носиться по кухне, яростно выкрикивая оскорбления.
– Да как ты смеешь?! Жид проклятый! Да со мной в жизни никто так не разговаривал! Меня еще никто не смел так унижать!
– Что ж… с почином.
– Ты гнусный и жалкий мерзавец. Как я вообще могла столько времени с тобой жить и не видеть, насколько ты отвратителен…
Бенциону Шлейману показалось, что это была самая длинная ночь в его жизни. Гневный поток упреков и обвинений лился на него, как из рога изобилия, вплоть до самого утра. В лучах рассветного солнца он по-прежнему молчаливо сидел напротив Насти. Заплаканная и обессилевшая, она подходила к финалу их отношений:
– Ты хочешь мне что-нибудь сказать? Извиниться, например.
– Нет. После всего вышесказанного я считаю, что это тебе следует передо мной извиниться.
В ответ на это Настя лишь глубоко вздохнула:
– Понятно… Тогда забирай свой рюкзак и проваливай к чертовой матери из моей квартиры.
Развязки этой ссоры Бен дожидался вот уже последние три часа – он не хотел, чтобы между ними оставалось что-то недосказанным – и услышав, наконец, своеобразные слова прощания, он с легким сердцем и ироничной улыбкой поднялся со своего стула и отправился в спальню. Ровно через 10 минут