магическая петля натянулась, и Оникс упала на землю, хватая ртом воздух. И тут же рядом возник аид.
– Далеко собралась? – холодно спросил он.
Девушка села, потрясла головой. Так вот почему она не связана! Зачем связывать веревкой, когда есть магия?!
– Ты не сможешь убежать от меня, – подтвердил ее догадку аид, – даже не старайся. Разорвать мой аркан почти невозможно. Я сказал, что доставлю тебя к Владыке, и я сделаю это.
Оникс неловко поднялась.
– Мне нужно отойти, – сказала она. Смущения не осталось. К чему смущаться перед этим убийцей?
– Иди, – сказал аид с усмешкой.
Оникс отвернулась и пошла в лес, чувствуя его за своей спиной.
– Собираешься подсматривать, аид? – усмехнулась она.
Он не ответил, и Оникс пожала плечами. Она зашла за густые кусты аяры, смутно видя сквозь ветви фигуру в черном. Потом вышла и неторопливо пошла туда, где бился о камушки лесной ручей. Рядом с водой девушка остановилась, присела на корточки, оглянулась через плечо. Лавьер равнодушно стоял за ее спиной.
– Значит, все-таки подсматривать, – с отвращением сказала Оникс. Отвернулась к воде и подняла руки, разматывая черный платок и снимая маску.
– Что ты делаешь? – хрипло спросил за ее плечом аид. Оникс, не поворачиваясь, пожала плечами. Какая теперь разница, увидят ее или нет, она больше не монахиня обители скорби. Она смертница, которая проживет чуть больше оборота луны, пока ее не доставят к Владыке. Так что…
– Собираюсь умыться, – с ненавистью в голосе ответила она.
Ран Лавьер за ее спиной промолчал. Он вообще не мог говорить, завороженный, зачарованный. Странные чары раяны… Он смотрел, как она подняла тонкие руки, разматывая черную тряпку на своей голове. Как мелькнули под ней светлые, почти белые волосы. Смотрел, как она откладывает платок, расплетает косы и тяжелая светлая волна падает на тонкую спину. Аид замер, не в силах оторвать от нее взгляд. Что-то странное творилось с ним с той минуты, как он открыл глаза в темной комнате и увидел девушку в маске, которая проводила пальцем по его животу. Все его естество, несмотря на рану в боку, откликнулось, задрожало, дернулось ей навстречу в тот момент.
Раяна. Как он сразу не догадался? Почему почуял цветок лори только потом, когда вернулся в обитель, намереваясь заплатить за свою жизнь? А еще собираясь узнать, как выглядит его спасительница и почему она не выходит у него из головы!
А теперь он стоял у лесного ручья, смотрел на тонкую фигуру девушки, что фыркала, умываясь холодной водой, откидывала белые волосы, и узкие запястья мелькали в широких рукавах. Ран Лавьер не понимал, почему его сердце колотится как сумасшедшее в ожидании того момента, когда она обернется.
Там, в обители, девушка сказала, что ее лицо обезображено марью, страшной болезнью, после которой на коже остаются глубокие рытвины-ямы, красно-коричневые и безобразные. Но даже если это так, даже если девушка, которая не пожелала назвать своего имени, – урод, кровь раяны все равно сделает свое дело. Даже не прикасаясь к ней, Лавьер