что-то нацарапал на листке бумаги. «Ее родители мертвы», – прочел Рудольф Гровиан и подумал: «Ты смотри!» На большее у него не было времени. Произнеся еще две фразы, Кора растеряла весь свой задор и принялась раскачиваться взад-вперед, словно бумажный кораблик в водосточном желобе.
– Я не потеряла ребенка… Роды были стремительными. Врачи сказали, что это с любым может случиться. Это вообще не имеет отношения к тому, спала я с одним мужчиной или с сотней. Да я и не спала с сотней мужчин. Я вообще в детстве думала, что эти штуки однажды должны отвалиться…
Кора сжимала левую руку правой, мяла пальцы, словно хотела их сломать. Рудольф Гровиан наблюдал за ней, и в его душе сплетались восхищение и триумф. Устремив взгляд в пол, она продолжала:
– Но с Гереоном было хорошо. Он никогда ни к чему меня не принуждал. Всегда был добр ко мне. Я не должна была выходить за него замуж, потому что… потому что… Я видела этот сон. Но его давно уже не было. И я… Я просто хотела…
Не договорив, Кора подняла голову и посмотрела Рудольфу в лицо. Ее голос задрожал.
– Я просто хотела спокойно жить с приятным молодым человеком. Хотела, чтобы у меня все было как у других. Понимаете?
Рудольф кивнул. Да и кто бы не понял? И какой отец не хотел бы, чтобы у его дочери была такая же цель: быть счастливой с приятным, приличным молодым человеком?
Именно в этот миг перспектива для него сместилась. Рудольф не заметил этого, даже несколько дней спустя считая себя беспристрастным, увлеченным своей работой полицейским, который сталкивается с ужасной жизнью преступников и имеет право на сочувствие. Сочувствие не запрещено, пока ты не теряешь ориентир. А Рудольф не терял его ни на секунду. В конце концов, цель его работы – выяснить, вскрыть, забраться в самые темные уголки и найти там доказательства. И не важно, находится ли этот уголок в здании, лесу или душе́.
Рудольф Гровиан не был настолько амбициозным, чтобы брать на себя роль, отведенную специалистам. Он не собирался любой ценой доказывать, что прав в своем предположении. Ведь он всего лишь человек, которому бросили вызов. Он не обратил внимания на первые сигналы тревоги, посылаемые рассудком, впавшим в искушение, и не сумел им воспротивиться. В конце концов ему важно было просто доказать, что он не виноват.
Кора Бендер зажмурилась и пробормотала:
– Вначале так и было. Все было нормально. Мне нравилось, когда Гереон проявлял нежность. Нравилось с ним спать. Но потом… все началось опять. Гереон тут ни при чем. Он хотел как лучше. Остальным это нравится, они прямо с ума сходят. Я даже предположить не могла, что случится, когда он захочет сделать это со мной. Я и сама не знала, пока это не произошло. Я должна была поговорить с ним об этом. Но что я могла бы ему сказать? Что я не лесбиянка? Но, полагаю, дело не в этом. Не знаю, но… Я хочу сказать, мне ведь известно, что не только женщины делают это языком. Мужчины тоже, и всем это нравится. Кроме меня… С тех пор это не прекращалось. Я подумала, что будет лучше, если я пойду к воде. Все выглядело бы как