струна. Его длинные серебряные волосы были заплетены в косу, доходившую до земли. Странным образом её конец не подметал поверхность, а словно бы слегка взвивался кверху. Огромные синие глаза Сириуса глядели ясно и чисто, но в них ничего нельзя было прочесть. Точёное лицо также не отражало никаких эмоций. Тонкие черты могли бы принадлежать прекрасной фарфоровой статуэтке или современной треш-кукле. Роста в нём оказалось более, чем метр и девяносто сантиметров. Худой, поджарый, он оказался прекрасно сложен. Облегающая одежда, состоящая из приталенной чёрной рубашки и узких джинсовых брюк, расклешённых книзу, не могла скрыть его роскошной мускулатуры. Тонкая полоска серебряного обруча схватывала волосы на голове. Он выглядел теперь лет на 25–26, не более того. И он был прекрасен.
Сириус огляделся по сторонам. Непривычная коса туго стягивала волосы, у него даже заболела голова на затылке. Щёлкнув пальцами, он убрал головную боль. Шёлковая лента, вплетённая в волосы, издавала тонкий розовый аромат, лаская обоняние. Запах дорогого одеколона еле слышно витал над юношей.
Небо затянула хмурая марь. Вдалеке уже слышались раскаты первого грома, блистали тонкие вены молний. Сириус ухмыльнулся – дождь он любил. Возможно, на Землю стоило приходить хотя бы ради этих небесных слёз, орошающих всю поверхность, стучащих по железным крышам домов, проникающих в волосы, освежающих лицо и грустные думы. В последнее время Сириус стал слишком много грустить. Плакать он ещё не научился, но, поскольку теперь находился так близко к человеку, то вполне мог это освоить. Но пока что не получалось. Только сердце щемило так больно-больно, тонко и странно… Он научился чувствовать одиночество, проникаясь им всецело. Порой ему бывало настолько больно, что он не выдерживал, оборачивался Драконом и долго-долго летал меж пушистых облаков, превращая свою боль в энергию, а энергию растрачивая в движении. Мышцы огромного мощного тела с лёгкостью перерабатывали это тягостное чувство, стремясь преобразовать его полностью, подчинить себе, освободить и вытолкнуть прочь.
Ревущей пенистой стеной рухнул долгожданный ливень. Сириус стоял, смотрел вверх широко распахнутыми глазами, и обрамлявшие глаза тонкие, длинные и пушистые ресницы слиплись вместе. Быстро промокли волосы, и вот уже каскады ледяной воды низвергались с тела Сириуса наземь. Промокло всё, до последней нитки, и одежда стала соблазнительно облеплять атлетические формы юноши. Он стоял так до тех пор, пока дождь не пошёл своей дорогой, и лишь тогда Сириус направился своей.
Его путь лежал через гористую местность к северу. Пройти предстояло всего пару миль. Лететь не хотелось. Ещё недавно он с удовольствием порезвился бы под тревожными, затянутыми тучами небесами, но сейчас хотел, чтобы быстрая ходьба высушила его одежду и волосы. Мокрое облачение холодило, и будь на его месте обыкновенный человек, он бы гарантированно получил воспаление лёгких. Но Сириус запрограммировал тело так, что у него и болевой порог оставался намного выше человеческого, и никакой вирус не смог бы преодолеть искусственно