поработать годок-другой забесплатно, но кто тогда Василиску кормить будет? Да и коровенка была – бросать жалко. Уйдет Митрий к Ермилу, как Василиска одна с коровой управится? Ну, на выпас отогнать, подоить, покормить, прибрать – ладно, а сенокос? Участок ведь выделен в заовражье – самая неудобь. Вот так подумал-подумал Митька и решил немного с бондарем обождать – может, и повезет еще на таможню пристроиться, да и Василиска чуток подрастет – замуж выйдет. Если, конечно, возьмет кто бесприданницу… Впрочем, не совсем бесприданницу – коровушку-то Митька бы за сестрицей, так и быть, отдал.
Еще одна задумка у Митри была – бить челом матушке игуменье введенской Дарье да на новый оброк в толмачи податься, к лоцманам, али так, к свейским торговым людям – их на посаде много бывало, да и сами тихвинцы в свейскую сторону на больших карбасах хаживали по Тихвинке, по Сяси-реке, через Ладогу, через Неву – в Варяжское море. В град Стекольны – Стокгольм – кожи везли, да меха – рухлядь мягкую, да медок с воском, да прочее, по мелочи, а обратно – медь да хорошо выделанное железо в слитках-укладах, а бывало, что и оружие – мушкеты – пищали свейские. Неплохие деньги делали, за сезон на ноги можно было встать крепко… Правда, можно было и сгинуть – от лихих людишек, от бурь-ураганов, да и просто замерзнуть на злом диком ветру; как правило, возвращались из Стокгольма лишь поздней осенью – раньше товары распродать не удавалось.
После войны, по Тявзинскому миру, свейская торговлишка развивалась бурно – толмачей не хватало. Вот Митька и решил попытать счастья. Шатался три дня по торговым рядам, присматривался – кроме свейских купцов, были еще на торгу любекские немцы – их язык тоже бы выучить не помешало. Ну, пока хотя бы свейский. Митрий действовал осторожно, знал – конкуренты дремать не станут, изобьют или камнем по голове шлепнут. Так и бродил по площади неприметливо, прикидывался, что товарец смотрит. Ходил, ходил – на третий день повезло, познакомился с одним свейским приказчиком, молодым усмешливым парнем, неплохо болтавшим по-русски. Свеи как раз разгружали карбас, и Митрий пристроился, народишку у купцов явно не хватало, к вечерне дело шло – в церквях уж и колокольцы ударили.
Как истинный православный человек, и Митрий должен бы был сейчас не со свейскими немцами якшаться, а бежать поскорей на службу. Но вот не побежал, как свеи позвали, махнул рукой – а, прости Господи! – и давай вместе со всеми тюки таскать. Вымотался – сил-то мало, но с Юханом – так приказчика звали – познакомился, разговорился.
Был Юхан высок, нескладен – этакая верста, однако весел и разговорчив – болтал без умолку. Митька ему посад с монастырями показывал – молодой швед оказался в Тихвине впервые, так все больше в Орешек да в Новгород хаживал, там и русскому выучился. Уж до чего усмешлив был, казалось, палец покажи – расхохочется. Митьке такие люди нравились, он и сам был посмеяться горазд, жаль вот только поводов для веселья в жизни его оказывалось не очень-то много. Короче, Митрий, осмелев, попросил поучить языку хотя бы немного. Юхан задумался, почесал белобрысую