перед шатрами еще горел костер, люди сидели вокруг котла, потом тоже потянулись к шатрам. Иные укладывались прямо возле огня, завернувшись с головой в плащ от комаров.
Вот в Ратиславле закрыли на ночь ворота – теперь можно не бояться, что его кто-то увидит. Только бы мать не вздумала его искать и поднимать шум.
Выбравшись с опушки, Хвалис пошел к костру. При виде нежданного гостя дозорные мгновенно вскочили, в руках у всех оказались топоры и копья. Как видно, княжич Доброслав тоже готов был к неприятным неожиданностям.
– Ты кто таков? – Двое дозорных сразу шагнули навстречу, держа копья наготове. – Чего надо?
– Княжича Доброслава хочу видеть, – ответил Хвалис.
При слабых отсветах костра никто не разглядел бы, как он бледен, и Хвалис старался держаться спокойно, не выдать, как сильно все дрожит внутри. Он не был трусом, но не был и дураком и понимал, что именно сейчас, в этот тихий, теплый, ничем особо не примечательный вечер месяца кресеня, решается его судьба. Он ясно осознал, что перед ним нежданно открылась возможность свалить оборотня, своего главного соперника, и обзавестись могучим союзником в лице вятичского князя Святомера. О такой удаче сын хвалисской безродной рабыни не мог и мечтать. Теперь все зависит от его смелости и решительности.
– Ты кто таков? – повторил один из дозорных, а второй заметил:
– Да я вроде знаю его. Он из Вершининых домочадцев. Я там во дворе видел его. Зачем тебе князь Доброслав?
Видимо, в ближней дружине Доброслава звали князем.
– Разговор есть.
– Лег он уже, не стану будить, – проворчал первый дозорный. – Утром приходи.
– Разбуди, – приказала Хвалислав, помня о том, что он – княжеский сын, а не холоп какой-нибудь. – Не твоего ума дело, о чем и когда нам говорить.
– Да ты не от отца ли с поручением каким? – спросил второй дозорный, более догадливый.
– Княжичу Доброславу скажу, с чем пришел.
– Что там такое, Невер? – Из шатра показался десятник, услышавший голоса.
– Да вот, пришел тут один… Князя требует.
Десятник, видимо, сразу узнал Хвалислава и вспомнил, что это один из старших Вершининых сыновей, причем любимый, как говорят. Знаком велев обождать, он скрылся в шатре, и вскоре оттуда появился сам Доброслав.
Он действительно, видимо, уже собирался спать, потому что был в одной исподке и босиком, только набросил на плечи плащ, спасаясь от ночной прохлады.
– Ну, что там за мара полуночная? – спросил он, окидывая хмурым взглядом Хвалиса и дозорных. – Кто там бродит? Чего надо?
– Это я, Хвалислав. – Гость шагнул вперед. – Есть у меня к тебе разговор, Доброслав Святомерович.
– Разговор? – Доброслав вопросительно поднял брови.
Было видно, что он колеблется: его не очень прельщала необходимость вести доверительные беседы с сыном какой-то робы, пусть и бывшей, но надменность боролась с осторожностью: а вдруг тот и правда пришел с чем-то важным?
– Отойдем. –